Через двадцать минут они гуськом входят на японское кладбище, зажатые между двумя потоками скорбных престарелых туристов.

— Любопытное место для собрания акционеров, — говорит Эберхард Фёр.

— Учитывая, с кем мы имеем дело, и допуская, что все наши номера, машины и ресторан в отеле прослушиваются…

Все замолкают. Ави ведет их по гравийной дорожке в укромный уголок сада.

Останавливаются в углу высокой каменной стены. Бамбуковая роща отделяет его от остального сада. Ветер умиротворяюще шелестит листьями, но практически не охлаждает потные лица. Берил обмахивается картой Кинакуты.

— Только что позвонила Энни-из-Сан-Франциско, — говорит Ави.

Энни-из-Сан-Франциско — их адвокат.

— Там сейчас… семь вечера. Перед концом рабочего дня к ней в офис вошел курьер, только что из Лос-Анджелеса, и вручил письмо из конторы Дантиста.

— Он подает на нас в суд, — говорит Берил.

— Он вот настолько от того, чтобы подать на нас в суд.

— За что?! — кричит Том Говард.

Ави вздыхает.

— В определенном смысле, Том, это не важно. Когда Кеплер считает, что в его интересах подать тактический иск, он находит предлог. Нельзя забывать, что речь не о правовых вопросах, а о тактике.

— Нарушение контракта? — предполагает Рэнди.

Все смотрят на него.

— Ты что-то знаешь, чего не знаем мы? — спрашивает Джон Кантрелл.

— Просто предположил, — мотает головой Рэнди. — В контракте сказано, что мы должны информировать его обо всех изменениях в ситуации, которые могут серьезно отразиться на деловом климате.

— Ужасно расплывчатая формулировка, — укоряет Берил.

— Я перефразирую.

— Рэнди прав, — вставляет Ави. — Суть иска в том, что должны были сообщить Дантисту о кинакутских делах.