В районе Эрмита отряду попадается место, где кровь течет прямо по улице: из-под двери, по тротуару, в канаву. Они рывком открывают дверь и видят, что весь первый этаж завален трупами филиппинцев — их несколько десятков. Все заколоты штыками. Один еще жив. Шафто и партизаны вытаскивают раненого на улицу и думают, куда бы его отнести. Падре обходит здание, касается каждого из убитых и произносит несколько слов по-латыни. Выходит он в крови по колени.

— Женщины? Дети? — спрашивает Шафто.

Падре отрицательно качает головой.

Всего в нескольких кварталах отсюда — Центральная Филиппинская больница; раненого несут туда. Больничный корпус наполовину разрушен артиллерией Макартура, люди лежат на одеялах прямо на улице. Только тут до Шафто и его спутников доходит, что люди с винтовками, расхаживающие вокруг, — японцы. Несколько пуль летят в их сторону. Приходится юркнуть в проулок и положить раненого на мостовую. Минуты спустя появляются нипы. Шафто успел это предусмотреть и дает им пройти несколько шагов, после чего партизаны бесшумно пускают в дело ножи. К тому времени, как прибывает подкрепление, отряд исчезает в проулках Эрмиты, где еще не раз натыкается на мостовые, красные от крови филиппинских мужчин и мальчиков.

Тюрьма

Тюрьма

— Вам что-то хотят этим сказать, — говорит адвокат Алехандро в первые же минуты встречи с новым клиентом.

Рэнди не удивлен.

— Почему на Филиппинах любят столь сложные средства общения? У вас тут что, нет электронной почты?

Филиппины — одна из тех стран, где «адвокат» ставится перед именем, как «доктор». У адвоката Алехандро зачесанные назад седые пышные волосы, чуть вьющиеся на затылке. Шевелюра придает ему сходство с маститым государственным мужем девятнадцатого столетия — вероятно, сознательное. Он много курит, но Рэнди уже все равно — последние два дня он провел в таком месте, где курят все. В тюрьме не обязательно иметь сигареты и спички. Просто дыши, и получишь эквивалент двух пачек в день с превышенным содержанием смол и никотина.

Адвокат Алехандро решает пропустить реплику мимо ушей и сосредоточенно закуривает. При желании он может сделать это молниеносно и без помощи рук; сигарета оказывается во рту, как будто он прятал ее, горящую, за щекой. Однако, когда требуется вставить ритмическую паузу в разговор, он умеет придать выбору, подготовке и прикуриванию сигареты торжественность чайной церемонии. В суде это должно убивать наповал. Рэнди уже чувствует себя лучше.

— Что, по-вашему, мне хотят сказать? Что могут меня убить, когда захотят? Это я и так знаю. Делов-то воз! Сколько стоит убить человека в Маниле?