Я перевязал раны и забрал у покойников несколько предметов, чтобы добавить их к дорожному комплекту, который всегда держал в гараже на подобный случай. Мне уже доводилось делать это раньше.

Стареющий, израненный до такой степени, которой не упомню уже много лет, с разгромленным домом, который я так старательно устраивал в мире, поднимающемся на приливе собственного безумия и беспокойной чумы, я не мог представить себе, какие мелодические украшения позволят завершить композицию моей жизни. И все-таки смерть приближалась, это не могло быть иначе.

Однако мир, как у него это часто бывает, подал мне знак, что в событиях была своя схема. Которая проявилась в телефонном звонке. Или, вернее, в мелодии, которую этот конкретный телефон играл, когда на него звонили. «Добро пожаловать в кошмар».

Я не заставил леди Тидзу ждать дольше тех секунд, которые у меня ушли, чтобы нашарить телефон в рюкзаке, куда его сунули напавшие на меня.

— Да.

— Мне бы хотелось знать, как продвигается дело.

Я посмотрел на разбросанные повсюду трупы.

— Возникли осложнения.

— Надеюсь, преодолимые.

Я шагнул к стене из стекла, выходившей на долину, и посмотрел на ландшафт, который много лет назад убедил меня согласиться на нестабильность проживания в лос-анджелесских холмах.

— Всецело.

— У вас напряженный голос.

Я посмотрел на ноги. Я успел надеть черные брюки на тот случай, если кровь просочится сквозь повязки.

— Да, я ранен.

Короткое молчание. Я слышал ритмичные щелчки, которые сопровождали наш разговор до этого момента, как будто леди Тидзу непрерывно ударяла по одной и той же клавише какой-то из своих машинок. Когда она замолчала, щелчки прекратились и снова возобновились, когда она заговорила:

— Вам требуется помощь?

Я улыбнулся своему отражению в стеклянной стене.

— Нет. Ваше удивительное чувство юмора уже само по себе лекарство.

Стук по клавише замолк, как будто она была приятно удивлена.

— Джаспер.