Старик нахмурил брови:
— Значит, вы подозреваете, что мой сын и есть главная фигура, стоящая за черным рынком «дремы»?
— Я думаю, это возможно. Хотя вы мне кажетесь более вероятным подозреваемым.
Старший перестал хмуриться.
— А вы рубите правду-матку. Ну что ж.
Он положил руку на бокал, который уже успел поставить.
— В интересах правды мне бы хотелось сказать несколько слов, которые могли бы пролить значительный свет на ваши подозрения. Не возражаете?
Парк взглянул на дверь. Он понимал, что присутствует на спектакле. Он понимал, что им манипулируют. Знал, что, если позволит спектаклю дойти до последней сцены, возможно, он никогда не покинет коттеджа. Он хотел применить принципы, которым научился у Живодера. В том, что в комнате была опасность, не было сомнений, но как поступить с этой опасностью, атаковать ее источник или бежать от него, было непонятно. И скорее всего, не имело значения. Парк не надеялся добиться успеха ни в том ни в другом варианте. И это тоже не имело значения. Потому что лучше всего Парк осознавал, как ускользает время. Скоро наступит рассвет. Ему нужно домой.
Но он также должен был остаться до конца спектакля и узнать, что произошло.
Он поднял руку с колена и повернул ее ладонью вверх.
— Я бы хотел услышать все, что вы можете сказать для прояснения этого дела.
Старший взял бокал, покрутил коньяк и проглотил.
— Хорошо. Хорошо.
Но не поставил опустевшего бокала.
— Для начала, вы правы; действительно есть незаконная торговля «дремой». Вы также правы, что АНД участвует в этой торговле. Но, честно говоря, такую цену в наши дни приходится платить за бизнес. Торговать, полицейский Хаас, непросто. Помимо расходов на топливо, частную охрану для сопровождения грузов, инспекцию при пересечении штатов, блокпосты нацбезопасности и время от времени продажных чиновников, существует еще и профсоюз дальнобойщиков. Чтобы своевременно и эффективно доставить наш продукт на рынок, нам часто приходится обходить криминальные и бюрократические препоны. Да боже мой, нашим водителям иногда загораживают дорогу настоящие баррикады. Приходится откупаться. И от многих. Уходит уйма денег. Как правило, наличными. И нам не только нужно откуда-то доставать эти деньги, мы еще вынуждены их прятать. Учитывая то, что мы делаем, мы даем взятки, чтобы иметь возможность доставить «дрему» туда, где от нее будет какая-то польза. Большинство этих выплат нелегальные. Мы подкупаем чиновников на всех уровнях власти. У нас нет выбора. Сейчас это все превратилось в какое-то скопление феодальных князьков. На уровне городов, штатов, на федеральном, межведомственном. С дорожными бандами и то проще иметь дело. И нельзя сказать, кому придет в голову нас шантажировать, чтобы поиметь с нас еще больше, или, боже упаси, покарать, если найдет следы наших сделок. Поэтому нам нужны невидимые деньги. Сама «дрема» лучше наличных. Мы