Лестница, по которой они спускались втроем – Антон, Мертвец и Багор, ковыляющий впереди походкой зомби, – изогнулась змеей. И сбросила их на пол первого этажа.

К счастью, «призрак» не может сломать шею. Поднявшись на ноги, Антон убедился, что Мертвец и Багор тоже в порядке.

– Не помню, чтобы здесь раньше бывали землетрясения, – сказал он.

– Это не простое землетрясение, – объяснил Мертвец. – Оно предшествует физическому стиранию этого острова с сервера. Концу света, другими словами.

– Ах вот оно что, – Антон посмотрел на стремительно текущий песок в часах. – Теперь ясно.

С улицы раздался шум. В выбитую Мертвецом дверь ворвался бурный поток воды. С собой он прихватил труп человека в мундире, кирасе и гребенчатом шлеме. А также отрубленную руку бирюзового цвета. Чешуйчатую, с пышным веером плавника, растущим над локтем. При виде руки Мертвец сделался мрачен.

– Они уже здесь, – сказал он. – Боюсь, твои часы отстают.

Началось все с волны. Она поднялась высоко над парапетом и застыла на томительно долгое время. Слишком долгое, чтобы не подумать о вмешательстве сил, властных над течением воды. От нее исходило собственное зеленоватое свечение.

С прежней неторопливостью волна изогнулась прозрачной аркой. И хлынула на набережную, смывая всех, кто оказался под ней.

Покатился, громко ругаясь, сбитый с ног Айзенбард. Заржали опрокинутые лошади. Капитан Берес пытался плыть, неловко орудуя здоровой рукой.

А по этой медленной волне, как по мосту, соединяющему море и сушу, скользили чешуйчатые фигуры на овальных досках. Одни лежали плашмя, животом на доске. Другие поднимались в полный рост, балансируя на тонких ногах с выгибающимися назад коленями.

Кроме чешуи и ног, от людей их отличала коническая форма голов, сидящих на узких плечах без всякой шеи. И треугольные гребни, вроде акульих, растущие из затылка и спускающиеся до середины спины.

Появление морских гостей сопровождал ревущий звук, который издавали их раковины-трубы. В остальном пришельцы были немы, как настоящие рыбы.

Над упавшим Айзенбардом склонилось нечеловеческое лицо. Безгубый рот щерил хищные треугольные зубы. По бокам узкой головы пульсировали жаберные щели, сочась белой слизью.

Обитатель глубин попытался ткнуть гнома-корсара обсидиановым трезубцем. Оскаленный ударил снизу, отрубая руку с оружием. Всадил кортик Береса в чешуйчатый живот. И повел руку вверх, вспарывая гада, как селедку.

На мостовую вывалился комок спутанных липких внутренностей. Акулоголовый беззвучно закричал, открывая глубокую пасть. И сдох.

А к Айзенбарду уже спешили другие, закрываясь своими плавучими досками, которые могли служить и ростовыми щитами. От нанесенных на них спиралевидных узоров почему-то кружилась голова. И тошнило хуже, чем во время сильной качки.