Мы шли к машине, и мне пришло сообщение.

McGuffin: тут жесть какая-то

Colin Laney:???

McGuffin: мы запустили кусто, искали следы голявкина этого. но кто-то стирает данные о нем. прямо у нас под носом. пустые логи, почту его снесли. а потом пришли какие-то чмошники в костюмах, поговорили с ильичом, и он сказал вырубить кусто.

Colin Laney:???

McGuffin: приезжай, короче

Я вернулся домой и проспал восемнадцать часов. Проснулся оттого, что начал задыхаться – губы и ноздри забиты высохшими соплями. Во рту – омерзительный медицинский привкус гидрохлорида – один из самых неприятных побочных эффектов. Глаза горят так, словно я всю ночь неотрывно смотрел на сварку. Я принял контрастный душ, прополоскал рот листерином, разжевал таблетку аддерола и отправился на работу. Ребята тихо поздоровались со мной, они сидели по углам, словно запуганные, и даже не смотрели на меня. В другой ситуации я бы разозлился, но сейчас мне было все равно – я включил комп и начал настраивать Кусто, вводить данные для поиска убийцы, точнее – его следов в сети.

И вот тут начались странности – Костя был прав, кто-то заметал их. Следы. Я хотел начать углубленный поиск, но на экране выскочила надпись «доступ ограничен».

– Какого хрена?

Я поднялся в кабинет к Ивану Ильичу. Он был у себя, говорил по телефону, но тут же положил трубку, когда я вошел, начал выражать соболезнования, но я перебил его:

– Что происходит?

В ответ – что-то невнятное: все это ради твоего блага, ты сейчас раздавлен, ты обозлен, тебе надо отдохнуть, проветриться.

– Я уже проветрился! – сказал я и вдруг понял, что кричу во всю глотку. – Откройте доступ.