Sheered domain = общее дисковое пространство

Personal domain = личное дисковое пространство

Stimulus converter = конвертер стимулов

Output interpreter = интерпретатор вывода

Low–level interpreter = низкоуровневый интерпретатор

Unassigned = свободно

Physical statys monitor = мониторинг физстатуса

Envir. manager = менеджер среды

Autonomic monitoring and feedback =

Operating system and command interpreter = оперативная система и интерпретатор команд.

К вопросу о катастрофе

К вопросу о катастрофе

ИСХОД.

Какая именно катастрофа произойдет на Земле, мне, в общем, все равно — главное, чтоб я один остался на опустевшей планете, свободен и невредим. Если какая–нибудь страшенная эпидемия — у меня чисто случайно оказался иммунитет, если Армагеддон — я смог отсидеться в самом глубоком бомбоубежище… Словом, в любом случае можно найти лазейку. А нужно мне немного: чтоб я был свободен наедине с миром, чтоб не вязнуть больше в этой всеобщей суете, называемой общественной жизнью, чтоб не было больше этой нудной монотонности, когда ни один месяц ни на йоту не отличается от остальных, где времени будто вовсе не существует, а действия все до единого условны и полностью лишены смысла, а палящее солнце врывается в окно и насквозь прожаривает всю комнату за исключением потолка, и серебристый свет его льется сквозь громадное пыльное стекло, и глянцево сияют крышки расставленных ровными шеренгами столов…

И вот я — наконец–то! — свободен от всего этого. Мне никогда больше не смогут досадить все эти — фу–ты ну–ты, ножки гнуты — они безвозвратно канули в прошлое, а я обрел–таки ту самую свободу, о которой было столько разговоров до катастрофы.

КАК ЭТО КОНКРЕТНО ДОЛЖНО ВЫГЛЯДЕТЬ.

Вот я присоединяюсь к червям — единственным отныне посетителям супермаркетов — и живу себе без забот на бренных останках Государства Всеобщего Благосостояния. Нахожу брошенный вертолет и парю над разбитыми лицами разрушенных городов, точно какой–нибудь нелепый допотопный птеродактиль. Париж! Транспорт, от которого раньше не продохнуть было на улицах, ржавеет теперь на земле… Бетонные зубы Нью–Йорка, изъеденные ветрами, будто кариесом, пробиваются сквозь серый утренний туман… Шагами гиганта меряю я сей всепланетный музей цивилизации, споткнувшейся на банановой кожуре катастрофы в неумолимом своем стремлении к прогрессу и свернувшей себе шею. И образы прошлого клубятся вокруг меня, будто мягкие хлопья синтетического снега…

Вот я стою у одного из углов Рокфеллер–Сентр, и душное, жаркое марево медленно струится вверх в столбах солнечного света… Дорожная пыль скрипит под моими башмаками… Машины с облупившейся краской осели на спустивших баллонах… Магазины разгромлены; содержимое их догнивает на тротуарах… Вот я швыряю пустую бутылку в окно — и вижу, как треснуло стекло, расколовшись на фоне ватной, гробовой тишины…