Сознание с тихим шипением, как воздух из проколотого шарика, покинуло мое тело.

— Ну вот, наш половой гигант приходит в себя… — Сквозь черноту ко мне просочился противный голос. — Ведь приходит, а? Эй, родно-ой! Жора, еще воды господину половому гиганту.

А-а-а!

Теперь вместо капель чужого голоса через черноту, разбивая ее на части и унося прочь, на меня обрушился каскад холодной воды.

Я открыл глаза.

Передо мной маячила незнакомая физиономия какого-то типа. Лысая, как моя задница, голова была покрыта неприятными синюшными пятнами, которые наводили меня на мысли о гангрене или заражении крови. Да и вообще мужик был явно нездорового вида. С простудной блямбой на нижней губе.

Визуальная память ничего мне не подсказала, и я понял, что вижу этого человека впервые. Ну, даст бог, не в последний раз.

Я, по-прежнему голый, был крепко привязан к стулу веревками. Очень крепко, на уровне болевого порога. Руки за спиной переброшены через спинку так, что грудь выпячивается вперед. Неудобно и грамотно, сидя таким образом, особенно не порассуждаешь.

Вуду бесчувственным кулем была сложена в ванну. Через сверкающий белизной край свешивалась черная нога.

Положительного во всей этой картине было только то, что мы по-прежнему находились в гостиничном номере. В ванной. Следовательно, на излишне долгий допрос можно не рассчитывать. Если он, конечно, будет проводиться на месте… Есть шансы вывернуться.

В то, что нас убьют, я не верил. Сразу не кокнули — значит, нужен.

— Вот и замечательно, — подытожила личность, стоящая передо мной. — А то времени у нас мало, честное слово. Давай, малец, колись, где чип? Скажешь — мы сразу уберемся. И больно не будет.

— Какой чип? — с усталым тоном вечного двоечника спросил я, а про себя подумал: «Боже мой, сейчас ведь бить будут».

И не ошибся.

— Времени мало, парень… Мне недосуг тебя колоть. Недосуг. Понимаешь? Чип где, сука, говори, и разойдемся!

— Да какой чип, мать твою, кретин лысый! — заорал я. — Не знаю я никакого чипа, я по вызову! Понимаешь? Читай по губам, по вы-зо-ву! Понял, козел? Трахун я…

Кулак у лысого был твердый. Я услышал, как противно скрипнули мои зубы и во рту посолонело. Начинается.

— Я не знаю, какой ты трахун, можно у девчонки спросить, да некогда, но мозги я себе трахать не позволю. — Лысый растирал левый кулак, видимо, челюсть у меня тоже твердая. — Где чип, который ты добыл в морге? Только не говори, что тебя там не было…

Следующий удар был нанесен правой рукой. Слабее. Левша, значит…

— Ну, малец, говори. Мне ведь не жалко ни тебя, ни эту чернозадую. Я сейчас тебя порежу на куски, потом ее. Или сначала ее, у тебя на глазах. А ты упираешься, как какой-то герой-партизан. Нехорошо. Жора! — Лысый крикнул в комнату. — Принеси инструмент.