Они были счастливы.
Они были счастливы.
Они были героями.
Они были героями.
И плевать на различия. В хрупкой скорлупке под названием «Фэйлун», в чужом мире, под всеми звездами Вселенной сидели не полковник китайской армии и подчиненный ему русский майор, а два мужика, только что совершившие немыслимый подвиг, остро сожалеющие об отсутствии спиртного и отпускающие сальные шутки.
И плевать на различия. В хрупкой скорлупке под названием «Фэйлун», в чужом мире, под всеми звездами Вселенной сидели не полковник китайской армии и подчиненный ему русский майор, а два мужика, только что совершившие немыслимый подвиг, остро сожалеющие об отсутствии спиртного и отпускающие сальные шутки.
И Фань неожиданно для себя расслабился настолько, что уснул первым.
И Фань неожиданно для себя расслабился настолько, что уснул первым.
А когда открыл глаза, то сразу понял, что остался один.
А когда открыл глаза, то сразу понял, что остался один.
— Безуглов?
— Безуглов?
Тишина.
Тишина.
Мертвая, неземная тишина. Фань сел в разложенном для сна кресле и бросил взгляд на приборную панель: рубка корабля служила тайконавтам и рабочей зоной, и спальней. Других защищенных помещений, если не считать шлюзового отсека, на «Фэйлуне» не было, разве что грузовой трюм, но попасть в него можно было только снаружи.
Мертвая, неземная тишина. Фань сел в разложенном для сна кресле и бросил взгляд на приборную панель: рубка корабля служила тайконавтам и рабочей зоной, и спальней. Других защищенных помещений, если не считать шлюзового отсека, на «Фэйлуне» не было, разве что грузовой трюм, но попасть в него можно было только снаружи.
— Петр!
— Петр!
Нет ответа.
Нет ответа.