На кухне я прихватила пайки и болтушку для тех, кому похуже, и отправилась раздавать ужин раненым. Коменданта оставила напоследок - пусть наговорятся. А точнее, пусть выговорится Бэйсеррон. Потому что Торрили с того самого момента, как очнулся, играет в обычную свою злобную молчанку, не подпуская к себе даже брата.

       И - нет, я не могла его понять. И что на него тогда нашло - тоже.

       Через час я замерла у последнего на сегодня лежака и потерла нывшую от бесконечных наклонов поясницу.

       Бэйсеррон прошел мимо с сердитым лицом. Заметил меня, остановился, коснулся локтя:

       - Сделайте вы с ним что-нибудь, он же на самом деле себя угробит.

       - Знала бы я, что... - я качнула головой. - Глаза у него действительно... навсегда?

       - А вы как думаете? - он нервно дернул себя за бородку. Бросил на меня раздраженный взгляд и тут же смягчился: - Извините. Регенерация у него действительно хорошая, особенно если его заставлять лечиться, но всему же есть предел... Он же не божество, чтобы отращивать отсутствующие органы.

       - Ясно, - я кивнула. - Как бы цинично это ни звучало, но совершить какую-нибудь фатальную глупость ему сейчас куда тяжелее. Так что идите, и - пока - не волнуйтесь.

       - Умеете вы обнадежить, - счетовод криво, невесело улыбнулся, кивнул на прощанье и ушел.

       Я мысленно испросила у Звезды терпения и направилась к очередному лежаку. Присела в изголовье, звеня кружкой. Комендант по привычке повернул голову в мою сторону.

       - Наверное, я самый большой грешник на этой планете. Иначе не понимаю, зачем Звезда покарала меня вами.

       - Вы же атеист, - напомнила я. И с искренним интересом добавила: - Как вы меня узнаете?

       - ...А вас она покарала отсутствием интеллекта. Еду в последние двое суток разносите только вы.

       - Да бросьте вы. Я же серьезно, - я, не торопясь, разложила на куске мягкого пластика весь свой арсенал, благо "клиент" на сегодня был последним. Поддержала за плечи отмахивающегося мужчину, неловко пытающегося сесть, оперевшись спиной о каменную стену, а не угодить в нее же затылком.

       - Чувствую родственную душу, - съязвил Торрили, наконец обретя равновесие. Я закатила глаза и сунула ему в руки кружку. Он задержал ее в руках, отогревая ладони от промозглого пещерного холода. В его голосе прорезался металл: - Может, хоть сегодня я все же услышу от вас, что такое жизненно необходимое вы искали на захваченной территории?...

       Я молчала, старательно прожевывая сухой хлебец. Не хочу вселять лишнюю надежду на чудо, у которого не было практически никаких шансов стать реальностью. О чем честно и сказала.