- Рад видеть вас живыми, фарры.

       Я покосилась на Этана. Если раньше Тео беспокоился за сохранность своей шкуры, то теперь я начинала опасаться за коменданта. Уж слишком мало радости в этом голосе. Мелькнула шальная мысль случайно приложить непробиваемого оракула чем-нибудь покрепче камня. Чужие пальцы предостерегающе тронули за локоть. У уха раздался едва слышный шепот:

       - Следи за лицом.

       Я открыла было рот, но тут же застыла, вскинув руку. Уши дернулись навстречу почти неразличимому звуку.

       Тихий шелест крыла. Едва заметное царапанье когтей о камень. "Мать" сама скользнула в руки.

       - Идут...

       Снова - лавина. На этот раз - другая. Почти неслышная, почти невидимая в пещерной темноте. Боги мои, сколько же...

       Я успела сделать два выстрела - навстречу летящему из длинного тоннеля живому темному потоку. Этан внезапно выбросил руку в сторону, схватил "мать" за ствол и резко дернул вверх - так, что дуло подскочило к потолку.

       - Какого хрена ты делаешь?! - заорала я, пытаясь выдернуть ствол. Не иначе, у этого на голову больного придурка не руки, а клещи - откуда только силы взялись?!

       - Не мешай! - он отбросил "мать" и перекрыл мне линию обстрела собственной спиной. Я бросилась в сторону, подбирая оружие, и застыла, прижатая к земле волной оглушительного крика. Не визга - т'хоры кричали, как маленькие дети.

       Сила хлынула вперед ледяной удушающей волной. Нереально огромной - не бывает на свете силы, равной Смерти. Потусторонний голодный холод, стылые равнины, призраки без лиц и тел, чьи голоса сплетаются в безвольное: "Хозяин"... Призраки, ледяными голодными пальцами льнущие к жизни, тянут ее тонкими яркими потоками, жадно глотают и требуют - еще...

       Эхо сотен едва слышных голосов. Они стонут, они хотят жить. От них веет ненасытной стужей, ледяными заснеженными полями, и душа начинает застывать от холода.

       Сила лилась полноводной рекой, затапливая узкий тоннель, жадными призрачными руками выпивая жизнь - десятки жизней. Под потолком металось эхо детских испуганных криков.

       - Боги мои, - шепчет северянин, стеклянными глазами, в которых плещется первобытный ужас, глядя перед собой. - Боги мои...

       Леденеют пальцы, поднимаются дыбом волоски на загривке. Лавина застывает и медленно проминается назад. Одна за другой падают пустые, высохшие оболочки, разлетаются мелкой серой пылью.

       Сердце бьется медленно и тягуче, с трудом прогоняя застывающую кровь. Вздох. Выдох. Вдох... Тоннель пуст. Пуст и засыпан серой пылью.