— Саня! — послышался писк снизу.

Бац, Слива отрубился, но он как-то умудрился придавить свою руку, которой давил на газ, своим весом, и мотор ревёт, мы прём по этой долине. Опа, нас вон справа и слева две наших машины обгоняют. Минус шестьдесят четыре, пипец, сейчас ещё несколько градусов и пипец, топливо точно замёрзнет, или в подвеске что…

Неожиданно боль стала отступать, а потом раз — и виски прошли.

— Вырвались! — заорал кто-то в рацию.

Ещё бы пару секунд — и я бы точно вырубился; на датчике минус шестьдесят один, шестьдесят, пятьдесят девять… Ещё метров через пятьдесят температура поднялась до минус сорока градусов, и продолжала повышаться. Вот и скалы эти, мать их ети! Хлоп, — Ума очухался, замутнёнными глазами посмотрел на меня, я вцепился в руль, толкаю Бата и потихоньку пинаю Сливу, сзади кто-то стонет, тоже в себя пришёл. Все наши машины едут, кто-то начал матерится в рацию.

Всё, минус двадцать девять, двадцать восемь, двадцать пять. Мы в безопасности, вот и скалы, до них метров сто.

— Тормози, — встав на колено, сказал Ума и одновременно убрал с педали газа руку Сливы, — всем на улицу надо, в снег башкой, всех вытаскиваем.

— Прилипалы? — спросил я.

— Нет, исключено, там их не будет, всем скажи — тормозить и на улицу, в снег.

Взявшись за рацию, передал всем слова Умы. Остановились, потом, открыв двери, стали, буквально, выкидывать наружу валяющихся без сознания ребят, последними выпрыгнули сами. Малыш наш молодец, Эл вырубился, он нет, я вон вижу, как он, беря за шкирки, выкидывает ребят из машины, потом плашмя сам плюхнулся в снег.

— Где я? — первым делом спросил Апрель, придя в себя.

— Ох ты ж, мать твою! — простонал пришедший в себя Страйк, — что это было?

— Воронка, — сидя прямо в снегу, взяв его в руки, и растирая им своё лицо, ответил Деро, — надо же, два раза я попадал в воронку, но не вырубался.

— Слабак, — пропищал Бата.

Мы на это только улыбнулись, вокруг нас пацаны, тоже охают, но все пришли в себя, тоже вон и лица, и головы себе снегом трут, Малыш вон, своими лапищами зачерпнул кучу снега и трёт им голову Котлете, и кому-то там рядом ещё. Иван вон тоже сидит, башкой трясёт.

— Это такая местная аномалия, — вновь начал говорить Деро, — образуется мгновенно где-то там, — он показал пальцем в небо, — всегда на ровной поверхности, и как говорится, редко, но метко. Вот и сейчас мы под неё попали. Самое интересное, что там её уже нет, — он махнул рукой в сторону, откуда мы приехали. Держится она несколько минут, но за это время промораживает всё насквозь.

— Ещё бы, — хмыкнул я, — если там до минус сто пятидесяти температура опускается.