Николаев действительно сдерживал холодную ярость, и не будь вокруг так много людей, вполне мог аннигилировать планшет с явно не очень радостной информацией. Встав и покинув десантный отсек он прошел в кабину пилотов, где некоторое время отсутствовал. Когда вернулся, по стенам загорелись красные полосы, информируя о переходе машины в глухой режим.

— У меня есть для вас предложение к обсуждению, — произнес Николаев, присаживаясь обратно на свое место.

— Для нас это… — поинтересовалась Эльвира, не очень понимая, о чем речь.

— Для вас — это для всех нас, — посмотрел Николаев поочередно на каждого из нас, а после кивнул Ольге.

— Внимательно слушаем, — заполнила возникшую паузу Эльвира.

— Я получил информацию о том, что его императорское высочество великий князь Николай Константинович, как шеф Пажеского корпуса, запросил у Зориной Татьяны Николаевны возможность проведения третьего раунда матча.

Мы все невольно переглянулись, и у всех во взгляде читался невысказанный вопрос, который озвучила Эльвира.

— Зачем? — посмотрела она на Николаева.

— Великий князь попросил разрешить проведение третьего раунда, в котором команда Пажеского корпуса также будет применять стихийную силу. Чтобы «достойной команде» не остаться в памяти зрителей финального матча в положении так позорно проигравших оба раунда. Причем обратился к госпоже Зориной он публично, сделав это в высокой ложе и в присутствии иностранных гостей.

— Император? — спросил я, чувствуя, что дело по-любому дрянь.

«Предчувствие у меня плохое» — вдруг вспомнились мне пророческие слова Валеры.

Как в воду глядел.

— Государь-император о просьбе узнал постфактум, когда она уже стала общим достоянием и получила поддержку многих гостей, желающих увидеть продолжение столь интересного зрелища.

— Вот же… какой Николай Константинович хороший человек, — не сдержался я, начиная понимать всю глубину подставы.

— Вот именно, — согласно кивнул Николаев, играя желваками. — Вот именно.

Недавно произнесенные Валерой слова «атмосфера здесь гнетущая», сейчас также как нельзя лучше подходили к повисшей в отсеке конвертоплана тишине. Потому что все остальные молчали, понемногу начиная понимать всю истинную серьезность положения.

Формально великий князь Николай Константинович ничего плохого не сделал — логически и эмоционально его просьба была вполне обоснована. Если бы он, конечно, не знал о том, что мы все не стихийные одаренный, а одержимые.

Объективно, соперники в стихийной силе сильнее нас. А показывать истинную силу способностей в темных искусствах нам нельзя, это не та информация, которой можно делиться в условиях столь многочисленных взоров. И это значит, что согласившись, победить мы не сможем без демонстрации или моих способностей, или дара остальных к темным искусствам. В то же время нам нельзя и проигрывать — потому что у Валеры, Модеста и Надежды нет третьего уровня защиты, так называемой защиты последнего шанса.