Шквал страха затопил душу Петра Петровича, за долю секунды вымыв оттуда все остальное. Пустота за спиной засасывала, и он распластался по стене, совсем как предвыборная листовка малоизвестной партии, не имеющей абсолютно никаких шансов на победу.

– Ну как? – спросил собеседник.

Петр Петрович осторожно – чтобы второй раз не увидеть пропасть под ногами – глянул на него.

– Прекратите, – тихо, но очень настойчиво попросил он, – пожалуйста, прекратите! Я ведь упаду!

Собеседник хмыкнул.

– Как же я могу это прекратить? Это ведь не со мной происходит, а с вами.

Петр Петрович понял, что собеседник прав, но в следующую секунду он понял еще одну вещь, и это мгновенно наполнило его негодованием.

– Да ведь это подло, – волнуясь, закричал он, – это ведь каждому человеку можно такую гадость объяснить, что он лунатик и над пустотой стоит, просто ее не видит! На карнизе… Ведь только что… А тут вот…

– Верно, – кивнул собеседник. – Даже и сами не представляете, до чего вы это верно подметили.

– Так зачем вы со мной такое сделали?

– Слушайте, вас не поймешь. То у вас одно на уме, то другое. Сами ведь только что размышляли, куда можно залететь на тарзанке. Даже растрогали меня, честное слово. Опять же, истину хотели услышать. Это, кстати, еще и не самая последняя.

– Так что же мне теперь делать?

– Вам? А ничего не надо, – сказал собеседник, и вдруг стало заметно, что он особенно ни за что не держится и даже стоит как-то немного под углом. – Все образуется.

– Вы что, издеваетесь? – прошипел Петр Петрович.

– Да нет.

– Вы подлец, – бессильно сказал Петр Петрович. – Убийца. Вы меня убили. Я упаду сейчас.

– Ну вот, началось, – сказал собеседник, – оскорбления, ненависть. Еще, того гляди, опять на меня прыгнете или плеваться начнете, как некоторые делают. Пойду я.

Он повернулся и неспешно побрел вперед.

– Эй! – крикнул Петр Петрович. – Эй! Подождите! Пожалуйста!

Но собеседник не остановился – только слабенько помахал на прощание бледной ладонью, торчащей из рукава не то рясы, не то темного длинного плаща. Через несколько шагов он завернул за угол и исчез из виду. Петр Петрович опять закрыл глаза и прислонился влажным лбом к стене.