Шоу взирал на Раскрывшееся животное с ужасом и благоговейным восхищением.

По всему зданию разнесся громкий звон бронзового колокола. Кто-то принялся выкрикивать команды. Грохот ног. Общая тревога. Другие пленники, разбуженные шумом, колотили по решетке своих камер, умоляя, чтобы их тоже выпустили.

– Нам нужно уходить! – крикнула Фей.

– Нельзя просто бросить здесь всех этих людей, – заколебалась Ава. – Моему брату повезло, что мы втроем пришли к нему на помощь, но кто спасет их?

Дверь в комнату с грохотом распахнулась. Несколько «гнилых», лишенных посредством яда воли, ворвались внутрь с деревянными копьями.

– Я задержу их, пока вы будете освобождать остальных! – крикнула Фей. Она бросилась к двери, размахивая длинным копьем, и одним мощным ударом вышвырнула из комнаты четверых нападавших.

Тем временем Алая Кобыла перемещалась, выбивая копытами решетки камер. Ава и Шоу успокаивали перепуганных пленников, но только еще больше усиливали общее смятение.

Фей стояла в дверях, подобно плотине сдерживая надвигающийся потоп. Два, четыре, восемь, шестнадцать – сколько бы «гнилых» ни наваливались разом, им не удавалось заставить ее отступить хоть на шаг. Крепко схватив древко, Фей острым стальным концом копья описывала в воздухе круг – вращающийся железный цветок, мелькающий змеиный язык, непоколебимая стена силы и воли, преодолеть которую не мог никто.

Новые крики. Сигналы тревоги. Звон подхватили другие колокола по всему поселению.

– Просто невероятно! – воскликнула Фей, и в ее голосе прозвучала усталость. – Мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-то дрался как эти бродяги!

Тупые истуканы, повинуясь приказаниям главаря бандитов, укрывающегося за их спинами, заполнили узкий коридор и давили вперед стеной из плоти и крови. Не обращая внимания на раны, нанесенные копьем Фей, они яростно сражались, не боясь лишиться конечности или даже жизни. Фей, вынужденная проливать кровь, погрузила копье в грудь одного бездушного истукана, тот взвыл от боли, извергая изо рта кровавый поток, однако не отступил назад даже на полшага. В его немигающем взгляде не было ни страха, ни понимания происходящего. Остальные истуканы напирали на него сзади, погружая копья все глубже ему в грудь, и наконец острие вышло у него из спины и вонзилось в грудь следующего.

У Фей на лице застыло отвращение, смешанное со страхом.

– Какая же это мерзость!

– Жалкие существа! – пробормотала Ава. – Они ведь приходятся кому-то сестрой, братом, сыном, дочерью. Они дерутся не потому, что хотят драться, а потому, что рассудок их уже мертв. Даже если Оранжевым Братьям предстоит умереть тысячу раз, этого будет недостаточно, чтобы искупить их чудовищное преступление.