– Россия не забудет твоих страданий.

– В общем, даю тебе сутки на вывод этого агрессора с моей территории.

– Ты неоправданно форсируешь процесс. То, что я уже вывел ракеты с твоей территории, этого недостаточно?

– А, так это был жест доброй воли? Слушай, у кого ты учился фарисейству? У ленинского ЦК?

– Мы все учились понемногу…

– Понятно. Я выхожу из переговорного процесса. С тобой невозможно вести конструктивный диалог. Ты ведешь себя как озверелый гринписовец, у которого руки по локоть в крови – несчастных нефтяников. И, между прочим, сообщаю тебя, что потомство тебя осудит, а история не оправдает.

– Ладно. Дай Наташу.

– А, это пожалуйста.

Через несколько секунд молчанья и потрескиванья в трубке телефон взяла Наташа.

– Алло?

– Привет.

– Привет. Мы тут с Юлей песни поем (возникший на дальнем плане голос Николая произнес: «Примитивные по мелодике и хамские по содержанию»). Почему у твоего друга нет караоке?

– Хорошо. Я скажу ему. Ко вторнику купит.

– Да уж пожалуйста.

– Ты можешь приехать на Таганку?

– А где это?

– Возьми деньги, они в боковом отделении сумки. Дашь триста рублей таксисту, скажешь «Таганская кольцевая, рядом с театром». Я тебя там буду ждать. Или ты меня подожди, если я вдруг задержусь. Но я приду обязательно.

– А что мы будем делать?

– Будем устраивать твою жизнь здесь. Я потом об этом скажу, когда мы встретимся. Я буду ждать тебя. Хорошо?

– Хорошо.