Лазурный Ирис рванулась к двери, но Цы вновь ее не пустил.

— Признавайся! — рявкнул он. — Признавайся в своей лжи! Ты ведь заставила меня поверить, будто что-то ко мне чувствуешь! — В этом месте юноша ощутил, что его собственные глаза повлажнели.

— Да как ты осмеливаешься меня в чем-то обвинять? Ты! Ты, который наврал мне насчет своей истинной профессии! Ты, который предал своего любимого Фэна с его слепой женой!

— Ты меня приворожила! — взвыл Цы.

— Вот наивный. Не знаю, что я в тебе нашла. — Лазурный Ирис еще раз попыталась выйти.

— Неужто ты веришь, что твои слезы теперь тебя спасут? Кан был прав во всем. Ты слышишь? Во всем! — Цы схватил женщину за руку.

Слепые глаза Лазурного Ириса сверкали от гнева.

— Министр может быть прав лишь в одном: что я беспросветная дура. И знаешь, в ту ночь, когда ты вступился за куртизанку, я думала, ты другой. Вот дурочка! — всхлипнула она. — Ты ничем не отличаешься от прочих. Тебе кажется, у тебя есть право меня обвинять, выносить мне приговор. Использовать меня, а потом презирать, ведь я просто старая нюйши. Специалистка в постельных делах. Ну да. Это так. Я тебя соблазнила. И что с того? Что ты обо мне знаешь? Может, тебе известна моя жизнь? Нет. Это уж точно — нет. Тебе и на миг не представить, через какой ад мне пришлось пройти.

Цы подумал о своем собственном аде. Он хорошо знал, что такое страдание, но знал и то, что эта женщина — виновна. Это у нее не было права его упрекать. И уж подавно — теперь, когда он все раскрыл.

— Кан меня предупреждал, — повторил юноша.

— Кан? Да этот шарик жира продаст собственных детей, лишь бы добиться своего. Что он тебе порассказал? — Лазурный Ирис ударила его в грудь. — Что я пыталась отравить императора? Так нет же! Да подумай: если бы так, разве нынешний император оставил бы меня в живых? Ты знаешь, что Кан тысячу раз просил меня выйти за него и тысячу раз я его отвергла? В этом все дело! Какая-то нюйши воспротивилась великому министру! — И Лазурный Ирис, зайдясь в рыданиях, упала на пол.

Цы смотрел на нее, не зная, что ответить. Ему хотелось ей верить, но доказательства…

— Твое имя фигурирует в регистрационной книге покоев Нежного Дельфина, — тихо сказал он. — Не знаю, как тебя пустили, но — пустили. А в его комнате висит шелковое полотно с одиннадцатым стихотворением Ли Бо. Все прочие древности этой серии принадлежат тебе. И это стихотворение должно было висеть на твоей стене, а ты заменила его бездарным портретом. Этот текст евнух никогда не сумел бы приобрести. — Цы ждал, что женщина станет возражать, однако Ирис молчала. — Я читал документы: все эти полотна прежде принадлежали твоему деду. И если бы ты их действительно ценила, то никогда не позволила бы, чтобы хоть одно из них покинуло твой дом. По крайней мере…