— Ему крупно повезло, — услышал Цы. — Серьезных повреждений нет. По крайней мере, ничего такого, чего не восстановит отдых и заботливый уход.

Когда врач удалился, Фэн опустил шторы, приглушая яркий свет, и сел рядом с постелью. Он озабоченно качал головой:

— Мерзавцы, мерзавцы! Прости, что я так долго не приходил, мальчик. Утром мне пришлось отправиться по делам, а когда я запросил аудиенции у императора, оказалось, что судья по имени Серая Хитрость меня уже опередил. Его величество объявил мне, что, по данным нового осмотра, который предпринял Серая Хитрость, Кан не покончил с собой, а был убит. Судя по всему, этот юноша крепко тебя ненавидит: он обвинял тебя с таким пылом, что убедил самого императора. Как мне рассказали, с ним вместе был какой-то блохастый предсказатель, и он вменил тебе в вину убийство стража порядка.

— Но ведь… Ведь это я все и выяснил!

— Именно поэтому я сумел добиться твоего освобождения. Я поклялся императору, что еще вчера ты рассказал мне о своих открытиях. Я упомянул о сундуке, о следах на веревке, о содержании повинного письма… Я говорил обо всем, и тем не менее мне стоило большого труда убедить Нин-цзуна. Пришлось поставить на карту мое слово и мою честь, чтобы выпросить у него временное постановление, согласно которому ты переходишь под мою опеку. Моя личная гарантия в обмен на ультиматум. Завтра состоится суд.

— Суд? Так, значит, император вам не верит?

— Я не хочу тебя обманывать. — Судья склонил голову. — Серая Хитрость готов поменять небо и землю местами, лишь бы тебя обвинить. Узнав, что император обещал тебе высокий пост, если ты справишься с расследованием, он заявил, что смерть Кана — это для тебя простейший способ получить искомое. Все выгоды достаются именно тебе.

— Клевета! Вам прекрасно известно, что…

— Проблема не в том, что известно мне! — Фэн не дал ученику договорить. — Проблема состоит в том, чему поверят они, и доподлинно известно лишь одно: у нас нет доказательств, подтверждающих твою невиновность. Печатка, которую тебе выдали, позволяла тебе проникать в любые помещения дворца, включая и то крыло, где располагались личные апартаменты Кана. И найдется немало свидетелей ваших жарких споров; один из них — это сам император.

— Ну да. А еще я обезглавил несколько человек, с которыми даже не был знаком, и вырезал каждому по дырке в легком, а еще…

— Повторяю тебе: проблема не в этом! На завтрашнем суде смерть этих бедняг никого не заинтересует. Будет разбираться дело об убийстве министра наказаний, или, иными словами, тебя обвинят в заговоре против императора. И пока мы не докажем обратного, убийцей — что бы ты об этом ни думал — остаешься ты.