– Неужели? – удивилась Клара, вспоминая ланч, деревенских жителей, высыпавших на луг, детишек, переевших мороженого и зефира и перепивших колы.

– Что же ты увидел такого, чего не заметили мы? – спросила Рейн-Мари.

– Я увидел, как лужицы колы привлекают муравьев и пчел, и увидел просыпанную соль, – ответил Гамаш.

– Я тоже видел, – заметил Питер. – Но меня это не навело ни на какие мысли.

– Вы помните, как пролилась кола?

– Мальчик толкнул бутылку по столу, – сказал Питер, припоминая.

– Он толкнул ее на просыпанную соль, – уточнил Гамаш. – Ваша мать сделала почти то же самое, когда мы разговаривали сегодня утром.

Питер удивленно посмотрел на мать.

– Я ничего такого не делала.

Гамаш подошел к буфету и взял сахарницу из тонкого фарфора.

– Вы позволите? – спросил он у мадам Дюбуа.

Та кивнула в ответ. Тогда он снял скатерть с одного из столов, обнажив деревянную столешницу. Это была старинная сосна с грубоватой поверхностью. Сняв крышку с сахарницы, он рассыпал песок по столешнице.

– Вы что, с ума сошли? – спросила миссис Финни, однако присоединилась ко всем остальным, сгрудившимся у стола с пирамидкой гранулированного белого песка.

Гамаш разровнял песок, покрывший половину темной деревянной поверхности.

– Сегодня утром, когда мы разговаривали на террасе, перед вами была точно такая же сахарница, – сказал старший инспектор миссис Финни. – Вы были взволнованы и двигали сахарницу туда-сюда по просыпанному песку.

– Ничего я не была взволнована.

– Извините, это моя ошибка, – сказал Гамаш. – Вероятно, слово «оживлены» будет точнее. Тот мальчик за ланчем делал то же самое с жестяной банкой колы, хотя и не так грациозно, как вы. Он просто оттолкнул от себя банку по просыпанной соли. Вот так.

Гамаш поставил сахарницу на деревянный стол и толкнул ее. Она заскользила по усыпанной сахаром поверхности и остановилась у края.

– А теперь посмотрите, что будет на другой половине, где нет сахара.

Он запустил сахарницу еще раз, но она отъехала всего на дюйм-другой и остановилась.