-Андрей.

-Марина.

-Андрей и Марина едва не погибли, и мы решили привести их сюда.

-Лучше бы пожрать принесли!

-А тебе бы, Антон, только жрать да жрать, - заметила Серая, строго глядя на длинноволосого парня со сломанным носом. – Лучше бы ты чаще молился!

-Он молится, - словно оправдываясь, сказала пожилая женщина, стоящая рядом с Антоном. – Он молится, госпожа!

Госпожа! Так вот, значит, кто здесь главный. Впрочем, это можно было понять и раньше по горделиво-холодному тону, с которым Серая разговаривала с Устином и Ярославом.

-Располагайтесь, - кивнула мне Серая. – Вы теперь под защитой стен Храма великого Цоя.

-Цой – жив! – эхом отозвались сектанты.

-Апрель, помоги мне раздеться.

Апрель, невысокая белокурая девушка, бросилась к госпоже. Она приняла у Серой короткую шубу, - та осталась в свитере, четко очерчивающем небольшую грудь. Сняла с нее шапку. Череп Серой был голым, как яйцо; на макушке, плавно переходя в затылок, расположилось вытатуированное изображение все того же длинноволосого гитариста.

-Вы, должно быть, голодны?

-Да, - поспешно признался я.

-Рудольф!

-Моя госпожа?

Из светового круга выступил коренастый мужик. Он, набычившись, посмотрел на меня. В плотоядном блеске этих желтоватых глаз я узнал собрата – игрока. Возможно, этот Рудольф никогда не был в Джунглях, но ему явно знакома борьба за Теплую Птицу, в которой он, похоже, преуспел, не останавливаясь ни перед чем.

-У нас есть что-нибудь съестное, Рудольф?

-Сухари, госпожа, да и тех немного.

-Дай им по одному.

      По тому, как изменился, - смягчился, потеплел – взгляд Рудольфа, когда он посмотрел на свою госпожу, я понял: эти двое любовники. И тогда мне стало ясно, как именно устроена эта секта. В основе ее – страх, а вовсе не вера. Все эти Ярославы, Устины, Антоны смертельно боятся Рудольфа, который в своем изодранном тулупе, надетом мехом наружу, похож на зверя, только что покинувшего Джунгли.