-Нельзя, Олегыч, - упрямо повторил я. – За первыми воротами - сводный отряд стрелков. А если их командир решит обыскать поезд? Его едва ли остановит это.

Я ткнул пальцем в серпик луны, нашитый на левом рукаве моей куртки.

-Олегыч, по Уставу Наказаний, лица, причастные к потерпевшему крах отряду, подлежат казни. Все без исключения. Без исключения, понимаешь? Тебя тоже не пощадят, хоть ты всего-навсего машинист.

Олегыч засопел, должно быть, обидевшись на «всего-навсего машинист».

-Я уж не говорю о Шраме. Для него Резервация – мышеловка.

Шрам склонил голову.

-Всегда мечтал побывать за стеной, - сказал он. Что-то в голосе игрока заставило меня замереть и внимательно посмотреть на своего спасителя: в голосе Шрама исчезла присущая всем жителям Джунглей напускная развязность. Теперь это был голос настоящего Шрама, Шрама-человека. – Мне кажется, когда-то я жил там…

-Ты тоже видишь всполохи, - догадался я.

Шрам кивнул.

-И что они говорят тебе?

-Немного. Только то, что когда-то я жил там, - Шрам кивнул в сторону Резервации, - и у меня была … ну, на которой ездят.

-Машина?

-Да, фургон. В нем я – долго-долго по дорогам.

-Ты был дальнобойщиком, - вставил Олегыч, раскуривая папироску.

-Да… наверно. В фургоне – много-много коробок. Ночью останавливался на дороге, спал, утром снова – долго-долго. Иногда тормозил, она садилась ко мне, белые волосы или черные.

-Ты подбирал проститутку, - ровным голосом произнес Олегыч. Поперхнулся дымом папиросы и вдруг зашелся смешком. Шрам умолк, недоуменно глядя на него.

-Послушайте, - нетерпеливо сказал я. - Вам нельзя туда, - кивнул на ворота. – Но в Резервацию можно проникнуть и другим путем.

-Разве?

-Можно, Олегыч. Когда-то я, придя из Джунглей, сам воспользовался этой возможностью.

Шрам крякнул.