Ну так объясните же мне, почему вы в самом деле принимаете это дело… одну эту возможность так близко к сердцу?

На следующее утро во всех газетах появилось тщательно выверенное сообщение о Джаспере Чизуэлле. Вместе со всей британской общественностью Страйк за завтраком узнал, что, согласно официальному мнению, к безвременной кончине министра культуры не имеют отношения ни иностранные державы, ни террористические организации, но делать какие-либо иные выводы было бы преждевременно.

Новость об отсутствии новостей вызвала в Сети лишь незначительный всплеск интереса. Почтовые ящики на домах олимпийских чемпионов по-прежнему красили в золото, и нация все еще нежилась в упоительном послевкусии триумфальных игр, а ее нерастраченная восторженность по отношению ко всему, что связано со спортом, теперь сосредоточилась на грядущей Паралимпиаде. В умах общественности смерть Чизуэлла была сдана в архив – как не до конца проясненное самоубийство зажиточного тори.

Дабы понять, означает ли официальное заявление, что расследование лондонской полиции близится к концу, Страйк позвонил Уордлу – тот мог что-нибудь знать.

К сожалению, полицейский был осведомлен не больше самого Страйка. Уордл с некоторым раздражением добавил, что у него в течение трех недель не было ни одного выходного, что Страйк даже не имеет представления, как сложна и тягостна охрана правопорядка в столице, сотрясаемой миллионами туристов, и что ему не с руки быть на побегушках у Страйка.

– Все ясно, – невозмутимо сказал Страйк. – Просто спросил. Привет от меня Эйприл.

– Да, кстати, – спохватился Уордл, прежде чем Страйк успел повесить трубку. – Она просила узнать, в какие игры ты играешь с Лорелеей.

– Не смею задерживать, Уордл, ты нужен стране. – Услышав невольный смешок полицейского, Страйк повесил трубку.

Не имея ни сведений из полицейских источников, ни официального статуса, дающего право вызывать нужных свидетелей, в критический для расследования момент Страйк на некоторое время оказался в тупике; ему было не впервой, но это служило слабым утешением.

В результате сделанных после завтрака телефонных звонков он выяснил, что Франческа Пулэм, бывшая сотрудница галереи Драммонда и по совместительству возлюбленная Рафаэля, до сих пор учится во Флоренции, куда была сослана от его дурного влияния. Родители Франчески в настоящее время отдыхают в Шри-Ланке. Домоправительница Пулэмов, единственная из всех, кто поддерживал отношения с этой семьей и до кого смог дозвониться Страйк, наотрез отказалась дать ему номера телефонов кого бы то ни было из хозяев. По ее реакции он заключил, что Пулэмы, вероятно, помчатся к адвокатам при одной только мысли, что до них может докопаться частный детектив.