– Ну, если я правильно поняла, вы летите завтра с нами. Так что расстаемся ненадолго.

– Нет. Ничего не получается. Я лететь не могу, – Кольт говорил странным, чужим голосом, хрипло и отрывисто.

Бахрома шторы щекотала ему ухо. В полумраке лицо Орлик оказалось совсем близко. На низких каблуках, она была одного с ним роста, он почувствовал ее дыхание, тонкие косточки запястья под пальцами.

В голове у него мгновенным горячим вихрем пронеслось невероятно далекое воспоминание. Школьный актовый зал, пыльная каморка за сценой, заставленная фанерными щитами, смутное лицо девочки из параллельного класса. Обычно в каморку ходили курить, резаться в карты и рассказывать похабные анекдоты. Петя Кольт был отличником и в этих опасных забавах не участвовал. В каморку он пошел за девочкой, бездумно, как лунатик. Там никого не было. Зачем забрела туда девочка, неизвестно. Увидев его, она испугалась, а он, всегда такой спокойный и разумный, схватил ее за плечи и громко, мокро чмокнул в губы.

– Вот дурак! Совсем вообще того! – крикнула девочка, вырвалась, взглянула на него шальными блестящими глазами, покрутила пальцем у виска и умчалась прочь.

Она не знала, как его зовут. Она была из параллельного класса, к тому же новенькая. Убегая, она задела ногой фанерный щит. Пыльная красная громадина свалилась на Кольта, ободрала до крови скулу. Он не почувствовал боли. Он медленно слизывал с губ кисло-сладкий леденцовый вкус первого в жизни поцелуя. Ему было тогда лет четырнадцать, кажется.

– Петр Борисович, что с вами? – изумленно спросила Орлик.

Кольт тянулся губами к ее губам. Он хотел ее поцеловать, но ей такое просто в голову не могло прийти, она решила, что ему нехорошо, все-таки человек пожилой, измотанный нервными перегрузками.

– Что? Сердце? У меня валидол есть. Хотите?

– Не надо. А впрочем, давайте. – Он сунул в рот таблетку. – Подождите две минуты, я попрощаюсь и отвезу вас.

– Спасибо. Я хотела немного пройтись пешком. Я живу тут недалеко.

– Как пешком? Слякоть, снег.

– Ничего. Я люблю снег. Вы оставайтесь, я дойду сама.

– Две минуты. Только попрощаюсь, – повторил он, опять взял ее за руку и повел назад, в кабинет.

Оттуда раздавался веселый нетрезвый гогот. Из троих пьян был только швейцарец. Зоя сидела молча, неподвижно, словно прекрасное изваяние. Тамерланов спиртного не употреблял, однако довольно лихо подыгрывал хмельному швейцарцу.

– А, Петюня, садись, коньячок твой тебя заждался. Что будешь на десерт? Тут отличные профитроли, фирменный тортик, черничный со сливками. Очень рекомендую пирожные трюфели. У них, мерзавцев, свой кондитер, француз, десерты сочиняет феноменальные! Все хочу переманить к себе, да боюсь, растолстею.