– Нет. Макс, скажите, какой сегодня день?
– Пятница.
– А вчера?
– Четверг.
– Почему не вторник?
Он широко улыбнулся, положил ей руку на плечо и сказал очень тихо, по-русски:
– Хотите поговорить? Я давно жду этого.
* * *
Невозможно было избежать прямого разговора. Бокий, Петерс и сам вождь требовали ответа от Михаила Владимировича. Федору ясно дали понять, что несогласие служить новой власти будет значить неминуемую гибель всех, включая маленького Мишу.
– Конечно, младенцев мы не расстреливаем, – мягко объяснил Бокий, – но без матери, в приюте, у ребенка мало шансов выжить.
Федор отправился в госпиталь, зашел в приемное отделение и сразу столкнулся с Таней. Она выглядела ужасно. Бледная, худющая, почти прозрачная, с ввалившимися щеками. Под глазами глубокие темные тени.
– Вы пришли за папой? Он в операционной. Освободится через час.
– Танечка, у вас дистрофия. – Он прижал к губам ее руку, почувствовал, что кожа стала совсем сухой, шершавой. – На вас смотреть больно.
– Так и не смотрите, – она отдернула руку, – вы свой выбор сделали.
– У меня не было выбора. Осуждаете меня, что я повез Михаила Владимировича в Кремль?
– Никого я не осуждаю. Каждый выживает, как умеет.
– Я не хочу оправдываться, просто вы должны знать. Если бы я не сделал этого, вас бы арестовали.
– За что?