Дойдя до слов «Хорошие люди должны объединяться и действовать ради будущих поколений», Петр Борисович отбросил газету и с тоской подумал: «Зачем я, старый идиот, ввязался в это?»

Разноцветные бутоны роз вдруг показались безобразными, мертвыми, вроде гипсовых золоченых розочек, которыми украсила свою спальню Светик. Запах стал приторным, жирным, от него ныл затылок и першило в горле. Присутствие лысого пожилого господина почему-то ужасно напрягало. Иностранец сидел тихо, в нескольких метрах от Кольта, и почти не был виден за розовыми кустами. Только жилистая нога слегка покачивалась. Тапочек болтался на большом пальце. Господин ловко подкидывал его, ловил, опять подкидывал.

У Петра Борисовича возникло неприятное чувство, что он когда-то уже встречал этого лысого и даже знаком с ним.

— А, вот ты где! Уже завтракаешь? Без меня? Ну, здравствуй, брат, выглядишь отлично. Посвежел, похудел.

Йоруба неожиданно выскочил из-за лимонного деревца, в кедах, в красно-белом спортивном костюме. Пришлось подняться из кресла, облобызаться.

— Привет, Герман. Рад тебя видеть.

— Сиди, сиди, Петр, нюхай розы, наслаждайся. Вчера у тебя был романтический вечер, ты еще не вернулся к реальности, не буду тебе мешать. — Йоруба скрылся за кустами и громко воскликнул: — Зигги! Ты тоже тут! Не познакомились еще?

«Зигги», — повторил про себя Петр Борисович.

Он успел сообразить, почему присутствие иностранца напрягло его. Соня подробно описала хозяина яхты, сумасшедшего монстра по фамилии Хот. Петр Борисович представил его вполне живо. Высокий, худой, но с толстым пузом. Лицо в крупных оспинах. Голый череп. Глаза маленькие, студенисто-сизые в красных прожилках. Именно так выглядел иностранец.

«Голос у него странный, то высокий, до визга, то низкий тяжелый бас, — вспомнил Петр Борисович, — и еще, Соня сказала, он плохо говорит по русски. А этот Зигги шпарит почти без акцента».

— Герман, как поохотился? Как долетел? Тут у тебя настоящий эдем, — глухо басил иностранец.

За кустами их не было видно. Скрипнуло кресло. Йоруба сел. И вдруг послышалась быстрая непонятная речь. Они стали беседовать по шамбальски.

После кофе Петру Борисовичу захотелось выкурить сигарету. В оранжерее курить Тамерланов запрещал. Кольт решил, что это хороший повод тихо ускользнуть. Хотя иностранец, судя по всему, ничего общего, кроме некоторых внешних признаков, со злодеем Хотом не имел, все равно знакомиться с ним сейчас не было ни малейшего желания.

Петр Борисович осторожно поднялся, стараясь, чтобы не скрипнуло соломенное кресло, но тут почувствовал запах сигаретного дыма и услышал громкий голос Йорубы.