Лоб у него был большой!, чуть выпуклый!, глаза смотрели прямо, но несколько застенчиво, что как-то не вязалось с пудовыми кулаками коменданта. «Смущается немного,- решил проректор.- Улыбка у него хорошая». Мысли не мешали Троицкому внимательно слушать коменданта, вставлять замечания. Он умел думать о многих вещах одновременно.

- Слушай,- неожиданно прервал он Вихрастова на полуслове,- где твой отец?

Комендант смешался, удивленно посмотрел на проректора.

- Отца у меня нет. И матери тоже. Она еще в сорок пятом умерла. Я у сестры воспитывался, она тогда здесь жила, потом уехала с мужем на Урал - завербовались. И я с ними. Как шестнадцать лет исполнилось, сюда вернулся, в грузчики пошел… вернее, сначала разнорабочим, а потом уж и грузчиком стал.

- Вон откуда у тебя такие кулачища!- протянул Троицкий .- То-то я смотрю - на силушку не жалуешься … Отец не на фронте погиб?

- На фронте, в Отечественную. В сорок третьем.

- Ясно … Вот что, Иван Никифорович, образование у тебя какое?

- Восемь классов. Да все перезабыл уже …

- Вспоминать не собираешься?

Комендант вздохнул.

- Поздновато.

Это ты зря. Десятилетку тебе надо кончать непременно. Детей пока нет? Будут, наверное,-смущенно улыбнулся Иван.

- Так вот, пока нет - торопись учиться. Поступай снова в восьмой, а там подгонишь. Я могу попросить кое-кого из студентов, чтобы взяли над тобой шефство. Они бы тебя живо подтянули … Как ты думаешь?

Вихрастов долго молчал, потом признался:

- Трудно мне сразу решить, Николай Иванович.

- Не думал над этим как-то.

- Ну, а теперь? Можешь подумать?

- Хорошо, Николай Иванович.

- Значит, договорились.- Троицкий положил руку ему на плечо.- Завтра или послезавтра скажешь, что надумал. Сам пораскинь мозгами, с женой посоветуйся.

- Идет?