— Зинаида Дмитриевна, — ровным голосом сказал он, хотя сердце замерло в груди, — скажите, пожалуйста, мне адрес Чепурновой? Да, да, той самой.

Услышав ответ, Вячеслав поблагодарил и тихо положил трубку.

— Обе анонимки: и та, которую послали Кулешовой, и та, которую получили вы, — осевшим голосом сказал он, — написаны заместителем главного бухгалтера завода сельхозмашин Чепурновой.

— Вот как? — удивился Аверкин. — Откуда такая, уверенность?

— Она живет в том же самом доме и даже в том же подъезде, что и Ефремова, и видела, как я входил в подъезд. Теперь у меня нет сомнений, что на балконе второго этажа в этот момент находилась именно она.

— Звучит убедительно, — оживился Аверкин. — Что думаете предпринять?

— Обыск, сегодня же обыск.

— Обыск? — прокурор звучно щелкнул ногтем по столу. — На предмет чего?

— Пишущая машинка, бумага, аналогичная той, на которой написаны анонимки, получение образцов для графической экспертизы.

Аверкин помолчал, прошелся по кабинету, подумал.

— Подождем, Вячеслав Владимирович, — сказал он после короткого раздумья. — В вас сейчас говорит обида, а по тактическим соображениям обыск проводить рано. Где гарантия, что, увидев вас у своего дома, она не спрятала за пределами квартиры все уличающие ее предметы, в том числе и пишущую машинку? Безрезультатность же обыска даст ей в руки серьезное оружие против нас. Брать нужно, как говорится, только с поличным. Пусть успокоится. Образцы почерка Чепурновой, ее домочадцев и близких родственников мы можем получить другим способом. Кстати, какая у нее семья?

— Пока не интересовался, — ответил Вершинин, внутренне согласившись с доводами прокурора.

— Вот и поинтересуйтесь ее житьем-бытьем поглубже, а санкцию на обыск, когда придет время, я дам.

Аверкин достал из стола какие-то бумаги и углубился в их изучение. Бакулев и Вершинин поняли, что разговор окончен и вышли вместе.

— Вячеслав Владимирович, прости ты меня, если можешь. Засомневался в тебе, каюсь, виноват, — сконфуженно сказал Бакулев, когда они вышли в коридор.

— Ладно, чего уж там. Будем считать инцидент исчерпанным. Но…

— Что но? — Бакулев остановился.

— Но… — продолжал Вершинин, — в качестве компенсации за причиненный мне моральный ущерб с вас причитается как минимум внеочередной классный чип.

Бакулев с облегчением рассмеялся, будто с сердца у него сняли тяжелый груз.

Вершинин хотел уж было заглянуть к Салганнику и рассказать ему о своих перипетиях, но вдруг ему пришла в голову беспокойная мысль. Кое-как он натянул на себя плащ и, не разбирая дороги, помчался домой. Путь, на который ему требовалось минут десять, в этот раз был преодолен за пять. Вячеслав вбежал в подъезд своего дома и дрожащими руками стал открывать почтовый ящик. Он оказался пустым. Вершинин птицей взлетел наверх и приник ухом к двери. За ней Светлана что-то весело напевала.