А уж Андрей зря хвалить не станет, он знает цену тем, кто не жалеет себя для других, кто в самую трудную минуту с открытой душой приходит на помощь. Таким человеком он считает своего отца, и это для него — мерило человеческой доброты и честности. Ведь ему самому пришлось вынести немало испытаний в жизни, пока его четырнадцатилетнего беспризорника, чумазого и голодного, не снял с проходящего поезда высокий, худой лейтенант.

— Ты куда путь держишь?

— К черту в зубы, — дерзко ответил паренек.

Но лейтенант не рассердился, а лишь улыбнулся.

— Далеко собрался. На тощий желудок тяжело. Может, зайдем в столовую пообедаем, а?

Паренек взглянул исподлобья на лейтенанта, неторопливо достал из кармана своей рваной фуфайки папиросу, закурил и, не разжимая зубов, спросил:

— В каталажку?

— В столовую.

— Пошли.

Засунув руки в карманы, дымя папиросой, он важно пошел впереди валкой, независимой походкой бывалого человека.

— Как зовут-то тебя? — поинтересовался лейтенант.

— Андрей.

— А я — Рогов. Вот и познакомились...

За обедом паренек разговорился. И Рогов узнал его нерадостную судьбу. Андрей не помнил своих родителей. Воспитывался у тетки, муж которой нещадно бил его за малейшую провинность. Мальчик не выдержал издевательств и в девять лет сбежал. С тех пор и беспризорничает.

Наблюдая, с какой жадностью ест паренек, Рогов думал: «Уже пять лет он живет собачьей жизнью. Нельзя дальше так... Что придумать? Сдать в колонию? Сбежит... И, небось, уже бывал там».

— А ты откуда едешь? — спросил Рогов, помешивая чай в стакане.

Андрей облизал ложку и принялся за оладьи

— Из колонки.

«Ну, вот, угадал я», — подумал лейтенант, а вслух спросил:

— Фамилию свою помнишь?