Мамедхан открыл по одному все ящики стола, достал кипу документов и с шумом закрыл ящики обратно.

— Вот, я готов к ревизии.

— В складе-то у тебя все в порядке, я знаю. А вне склада?

— Пожалуйста, пускай проверяют вне склада. Документы все на месте, прозрачны, как капли росы. Э, лишь бы я перед своей совестью был чист, а там, пожалуйста, мне ничего не страшно. Препятствий я не боюсь. Как захочу, так и поведу коня своего. — Он сжал кулаки. — Я знаю их, этих ревизоров. Им нужны две вещи: документы и подписи. Хоть самого хитрого ревизора мира сюда пригласите, хоть дракона, пожирающего огонь, я не боюсь…

— Надо все же проверить продуктовые нормы, особенно для учителей…

Мамедхан уже совсем расхрабрился:

— Я уже сказал, Муртуз-дадаш, всегда готов, как пионер!

Муртузов передразнил Мамедхана:

— Как пионер… Муртуз-дадаш… Сам не слышишь, что говоришь… Ревизия — это безбожная, неумолимая вещь. Она никого не признает: ни дадаша, ни кардаша. Или надо на весь мир трубить и барабанить, чтобы ты смекнул это?.. Кого ты хочешь обмануть? Меня? Да не успела еще ревизия свой нос сюда на склад показать, как ты уже стал бредить, как в лихорадке, сам не понимаешь, о чем говоришь, даже слово «йолдаш» забываешь…

— Что же я лишнего сказал? — Мамедхан со страхом и сомнением посмотрел в лицо друга. — Я только сказал: всегда готов, товарищ следователь.

В это время от двери упала на пол чья-то кривая широкая тень.

— Кто тут?

Муртузов и Мамедхан побледнели и вздрогнули. Они напряженно стали всматриваться в проем двери и в один голос с притворной любезностью спросили:

— Эй, Калош, это ты? Заходи…

Вошел человек в калошах. Он остановился у порога и стал оглядываться по сторонам, ничего не говоря. Мамедхан нарушил молчание первым:

— Калош, что это зимбиль у тебя залатанный? — спросил он. — Ты не боишься, что из него все вывалится?

Человек в калошах ничего не ответил. Лицо его было непроницаемо.

Он медленно достал из кармана несколько десятирублевок:

— Вот эти деньги его мать дрожащими руками достала со своей груди, чтобы я сходил для них на базар. А что можно достать за эти гроши? Что купить? За эти деньги не дадут и тухлого яйца, не то что мясо для обеда прокурору. Неужели эти бакинские люди сами не понимают? Но что можно ждать от человека, если он всего только сын бедной вдовы? Откуда ему знать, как надо жить…

Муртузов, все еще сердитый на человека в калошах, так испугавшего его своей тенью, желчно бросил: