— И много было звонков?

— Да всего один. Приезжий позвонил. Какой-то Костя... Просил передать, что прилетел в Москву и остановился в «Алтае». Я передал Климову. Мне еще показалось, что он обрадовался. Очень уж горячо благодарил. На этом все мои услуги и кончились... Уже неделю, как он в наш скверик не заходит. Должно быть, занедужил. С нами, ветеранами, такое случается. Если вы после пятидесяти просыпаетесь утром и у вас ничего не болит, значит, вы покойник. Хорошая медицинская шутка...

— Григорий Михайлович, а сколько ему, по-вашему, лет?

— Да как вам сказать? Нынче все с бородами да с усами щеголяют. Не разберешь, кто есть кто. А вообще у меня где-то фотокарточка завалялась. Попробуйте сами определить...

— У вас есть его фотография?

— Не совсем его. Мой юный сосед фотографировал меня, но в кадре оказался и Климов. Где же она?

Григорий Михайлович листает толстенные фолианты, роется в картонных коробочках и находит любительскую карточку. «Размер шесть на девять», — быстро прикидываю я. Изображение неважное: Григорий Михайлович, откровенно позируя, ласкает огромную кавказскую овчарку, а совсем в углу фотографии мы видим человека, которого ищем столько времени. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал о существовании крошечного кусочка глянцевой бумаги? Выясняется, что адрес Климова Григорию Михайловичу неизвестен: «Как-то, знаете, даже речи об этом не заходило». Затем хозяин квартиры напрягает память и вспоминает, что пару раз видел, как Климов выходил из девятиэтажного дома, что напротив сквера.

Мы прощаемся, и Григорий Михайлович вновь приводит в «боевую готовность» всю хитрую систему запоров, цепочек и замков.

Спускаясь в лифте, я мысленно подгоняю медлительную железную клетку. Киселев изучает фотографию. Посмотрит на нее, потом отведет глаза, пошарит взглядом по кабине лифта и снова рассматривает снимок. Фотограф выдержку определял на глазок, не пользуясь экспонометром, и снимок получился недодержанным, изображение смазанное, не в резкости. И все же для нас это самая драгоценная находка. В лаборатории фотографию увеличат, уберут второстепенные детали (по иронии судьбы «второстепенными» окажутся главные для фотографа). Получившийся в итоге всех операций «портрет» Климова отретушируют, сделают нужное количество копий и вручат их «заинтересованным лицам», а те будут носить их на груди, словно фотографии любимых девушек. И, вглядываясь в лица прохожих, начнут искать в них знакомые черты мужчины с бородой...

— А знаешь, старик, чем больше я любуюсь этим Климовым, тем больше мне кажется: где-то я его встречал... И даже много раз...