— А где чулки?

— На мне.

— Кто же это мог положить?

— Не знаю… Кто-нибудь из парней…

— А почему бы ему не передать вам в руки?

— Не знаю.

Филиппов разглаживал ладонью хрустящий лист целлофана и внимательно рассматривал Наташу. Как ни казалось нелепым и надуманным ее объяснение, уверенность в том, что девушка говорит правду, все больше укреплялось. Больше того, эта находка в почтовом ящике вызывала у него, какую-то очень важную, но все время ускользавшую мысль.

И вдруг все стало ясно. Он понял полковника Зубова. Эти нейлоновые чулки лишний раз подтвердили прозорливость его начальника.

Женщина позвонила по телефону с одной целью — сбить следствие с правильного пути. Преступники почувствовали, что милиция вышла на их след и предприняли свои меры. Расчет у них был примитивным. Милиция ринется на Лесной проспект, найдет чулки, похищенные на Мойке, и всю энергию направит на разоблачение ни в чем не повинного вахтера. Пока все прояснится, уйдет время и верная ниточка, которую уголовный розыск уже держал в своих руках, будет утеряна.

Теперь понятно, почему так оживился Зубов. Таинственный телефонный звонок был для него сигналом, что оперативная группа находится у цели. Найти эту женщину — значит схватить участницу убийства.

Филиппов почувствовал себя бодрым и свежим, как будто он проспал целую ночь и только что принял душ. А вдруг ему повезет и он сегодня же первым представит в Управление изобличенного преступника.

Наташа с изумлением увидела, что этот странный работник милиции снова стал веселым, улыбающимся, таким же приятным, каким был вначале.

— Вот что, Наталочка-полтавочка, я хотел бы, чтобы вы меня познакомили со своими подругами.

— Со всеми?

— Вы расскажите о всех, а я выберу одну.

— Жениться хотите?

Филиппов рассмеялся.

— Там видно будет. Вы мне скажите, как зовут девушку, которая говорит «вдрух», «хород», — вместо «ге» у нее получается «хе».

Наташа всплеснула руками.

— Ой верно! Только сейчас заметила, что она так говорит.