— Иди сюда, садись, — ласково сказала Наташа Ледзинской, поправив правой рукой шкуру на нурах рядом с собой; левой она продолжала качать онтуп. На мужчин Наташа внимания не обращала: хотят — пусть садятся, нет — стоят, ей все равно. Мужики не пропадут. — Очень замерзла?

— Нет, ничего, — ответила, улыбнувшись, Ледзинская и тоже удивленно посмотрела на хантыйскую женщину, хорошо, совсем без акцента говорившую по-русски, смуглую, в красивом национальном платье, с тремя серебряными колечками на безымянном пальце левой руки; вид у нее был немного усталый, как у всякой матери, кормящей грудью.

— Спасибо, — сказала Ледзинская, устраиваясь на шкуре и заглядывая в онтуп на перетянутого ремешками космонавта. — Мальчик?

— Девочка, — засмеялась Наташа.

— Как зовут?

— Оринька. А тебя?

— Ольга.

— Меня — Наталья. Вот и познакомились…

Они продолжали говорить о чем-то уже совсем тихо, так что за треском поленьев в чувале их голоса не были слышны сидевшим в другой стороне избы на нурах мужчинам.

— Отец-то где? — спросил у мальчика лейтенант.

— В зимнюю избу уехал. Оленей угнал. Потом за нами приедет.

— Рановато нынче в зимнюю перебираетесь.

— Отец говорит: зима рано придет. Белку скоро бить можно. Я… — собирался он рассказать, что тоже подготовился к охоте, и что ружье, висящее снаружи у входа, его, Андрюхино, управляющий отделением госпромхоза Сафонов подарил в июне, как двенадцать лет исполнилось; но вовремя вспомнил, что дядю Валю белка сейчас вряд ли особо заинтересует, — давно уже не охотовед, — ему гораздо интереснее будет спросить о школе. Впрочем, Цветков и будучи охотоведом школой всегда интересовался, и при объезде охотников забирал беглецов с собой в Ёган, не принимая никаких возражений. — Я отцу капканы привез, думал: быстро. Капканы нынче поздно в госпромхоз привезли. Хотел обратно ехать — отец говорит: шуга пойдет, опасно. Говорит: река встанет, дорога будет — отвезу на оленях. Спешил в школу, шибко спешил — нельзя ехать…

— Та-а-ак, — протянул лейтенант, зная, что Андрюха нарочно выехал попозже, чтобы потом, сославшись на распутицу, задержаться в тайге и поохотиться. Все эти Андрюхины хитрости шиты белыми нитками. В интернате, небось, отпросился на два дня, а то и вовсе не отпрашивался — удрал потихоньку, в Ёгане теперь новый директор — совсем молодой ленинградский парень, только после института, и у него не больно-то отпросишься. Цветков сразу нашел с ним общий язык, ему нравились такие строгие и обязательные в работе люди. А вот с управляющим госпромхоза, не знающим и не признающим ничего, кроме плана, придется поговорить. Вместо того, чтобы дарить мальчишкам ружья, поинтересовался бы лучше, как они учатся. Это легче всего: сунул ружье «потомственному охотнику» — и вся забота о подрастающем поколении. — Я-а-асно, — дал он понять Андрюхе, что не больно-то верит россказням, будто тот шибко спешил в школу. — Забрал бы сейчас с собой, да шлюпка перегружена…