— Я специалист хороший и зарплату свою не зря получаю. Не откажут.

— Ну, а если так надо? Если я тебя об этом попрошу? В накладе не будешь, сразу получишь свой катер.

Калмиенте встал, выпрямился во весь рост, с негодованием бросил:

— Как вы можете? Я — честный литовец! У нас в семье никто... никогда...

Мисавичус тоже встал, хлопнул его по плечу:

— Молодец. Я так и думал. Просто проверял тебя. Знаешь, всякие ведь бывают... Да садись, что вскочил-то?

Владас снова сел на стул, хмуро буркнул:

— Нечего меня проверять... Что ты — милиция?

— Ну, ладно, не обижайся, давай лучше выпьем...

Ионас расправил спину, несколько раз развел и свел руки, разминаясь. В это время, воровато оглянувшись, к нему подскочил Сухих, зашептал:

— Слушай, ты — старый волк, помоги, барыш — пополам.

— Что? что?

— Подскажи, как золото на волю вынести. Вот, гляди, тебе тоже немало перепадет. — Сухих разогнул сжатые пальцы, и на его ладони Мисавичус увидел самородок.

Ионас злорадно усмехнулся: «На какой мякине решил меня провести, гад!» — развернулся и с силой ударил в заросшее черной щетиной лицо. Сухих ойкнул, отлетел в сторону. Самородок упал к ногам Ионаса. Он нагнулся, поднял его, шагнул к поднимающемуся с трудом Сухих:

— Сейчас же сдай куда положено, понял? Не то...

— Чего ты?! Мог и просто сказать... Тоже мне, чистюля! Небось не зря сюда-то законопатили!

— Ну, ты! — Ионас снова поднял тяжелый кулак.

Сухих закрылся руками, зачастил: — Не бей, не бей! Сдам!

Ионас сунул ему самородок, отошел, склонился над лотком. Его не оставляло чувство брезгливости: «Тоже мне, агент! Выходит, напрасно я считал милицию умнее. Такого подослали! Ладно, черт с ним, пусть живет. А мне пора сматывать удочки. Сегодня же поговорю с Марией. Согласится, деваться ей некуда».