— Хотите выйти со мной в море? — неожиданно предложил Костя. — Вот и сбудутся ваши недавние чаяния, постоите за штурвалом в открытом море, а не здесь, под берегом. С пяти часов можно уже брать отход. Только придется сходить вам за паспортом.

— А без него никак нельзя? — просящим тоном сказал Станислав Андреевич.

— Нет, что вы, пограничники не выпустят. У них насчет этого строго. Так вам ведь тут недолго. Как раз и рассветет совсем. Я буду вас ждать, подготовлю пока яхту к отходу.

Станислав Андреевич спустился на пирс и неторопливо стал подниматься террасами. На даче, где он снимал комнату, все спали. Осторожно отворив скрипнувшую калитку, он прошел по усыпанной гравием дорожке, которая блестела от обильной утренней росы и при каждом его шаге наполняла тишину приглушенным шорохом. Проследовав к себе, он, не раздеваясь, лег навзничь на кровать и долго лежал с открытыми глазами, глядя на оклеенный простенькими обоями дощатый потолок. Сон все не шел, хотя глаза болели от усталости. Ему казалось, что он уже не сможет спокойно отдыхать в этом городке, постоянно будет чувствовать присутствие этого человека, думать о нем, о его изобретении, которое наполняет всю жизнь этого неудачника смыслом, а пойти посмотреть на его стенд, серьезно вникнуть в расчеты и графики у него недостанет мужества, и впору собирать вещи и уезжать отсюда, чтобы долгожданный отпуск не пропал зря.

«А надо бы ему открыться, надо бы ему помочь, — думал он, — но как это сделать, как пересилить себя?» И чем дальше он думал об этом, тем яснее сознавал, что у него не хватит решимости перебороть самого себя, свое малодушие, преодолеть оцепенение души. Все его недавние размышления о краткости жизни и необходимости избавиться от привычки лгать себе и другим — все то, что, казалось, возвысило на время его в собственных глазах и сулило некое внутреннее освобождение, представлялось теперь всего лишь жалкими сантиментами. Одно дело красиво мыслить, а другое — решиться на конкретное действие, и между этим лежит целая пропасть, но чтобы переступить ее, нужно сделать один шаг, и, оказывается, это совсем не просто.

«Да, — говорил он себе, — жизнь полна искушений, природа наша извращена, и переделать ее под силу только нам самим. Но как это сделать? Как?» И со страхом сознавал, что не может найти выхода и на что-то решиться.

Последний призрак графа Нарышкина

Последний призрак графа Нарышкина

Не знаю, как вы, но лично я никогда не испытывал особого пристрастия к щекотливым романтическим историям. Нет, выдумывайте все, что вам будет угодно, ведь недаром сказал поэт: «Над вымыслом слезами обольюсь…» Но не преступайте границ реальности, не напускайте зря лишнего тумана и мишурного блеска, вводя в заблуждение доверчивого читателя. И уж будьте уверены, я не стал бы зря занимать ваше время рассказом о загадочной смерти графа Нарышкина на охоте, который услышал, коротая время в егерской сторожке Альфонсиса Бразайтиса, если бы эта история в недалеком прошлом не послужила на руку кое-кому из незадачливых браконьеров. Впрочем, тут кроется толика вины и самого Альфонсиса, ибо кто, как не он сам, распространял неоднократно сомнительную легенду?