Иван Васильевич тихо добавил:

— Скажу вам честно: мое тогдашнее молчание там, в Берлине, мучает меня до сих пор… Теперь я слушаю вас. Зачем я вам понадобился?

Сергей Сергеевич пожал плечами.

— Откровенно говоря, то, что вы мне сейчас рассказали, я и хотел у вас узнать.

Видя недоуменное лицо Барабихина, он продолжал:

— У меня есть некоторые основания предполагать, уважаемый Иван Васильевич, что к вам и к вашей работе приковано внимание некой иностранной разведки. Говорю вам об этом прямо, открыто, так как верю вам.

— Благодарю вас!.. — в голосе Барабихина прозвучала искренняя радость, облегчение.

Дымов вышел из-за стола и зашагал по кабинету.

— Видимо, еще в сорок седьмом году, когда вы только что опубликовали теоретические статьи, ваша персона стала, как мы выражаемся, объектом внимания и изучения. Через полгода, как вы сами сказали, вы отправились за границу, в Берлин. Признаюсь, вчера я с большим интересом прочел ваш послужной список и ваше личное дело.

Простое, немного скуластое лицо полковника расплылось в широкой улыбке.

— Дай бог каждому из нас иметь такой личный счет… Но меня несколько удивили, озадачили ваши рапорты. В деле их два. И в обоих вы настойчиво просите разрешения немедленно вернуться в Союз. Так и пишете — немедленно! Не скрою, меня это даже заинтересовало. И мотивировка-то ваша — неожиданное сердечное заболевание, нервное расстройство — тоже, я бы сказал, несколько необычная. С чего это, подумал я, молодой товарищ, всего месяц с небольшим находящийся за границей, так быстро скис? Я решил поподробнее узнать. Пригласил вас поговорить лично. Ну, а теперь все понятно и без расспросов.

Сергей Сергеевич подошел к Барабихину, тот хотел встать, но полковник удержал его, положив на плечо руку.

— А сообщить обо всем, что вы сейчас рассказали нам, надо было вовремя. Это являлось вашей прямой обязанностью, обязанностью советского гражданина, офицера, коммуниста.

Барабихин опустил голову.

— Конечно, я совершил ошибку, — тихо сказал он. — Ради жены. К тому же мы очень быстро уехали, и мне казалось…

— Именно ради жены вам и следовало сообщить! — неожиданно резко сказал Сергей Сергеевич.

Потом помолчал и уже мягче, будто пытаясь сгладить только что допущенную резкость, спросил:

— У вас есть ребенок?

— Нет. Умер, когда ему было два года.

— Жена работает?