— Разрешите поцеловать на прощанье?

Она поколебалась и вдруг решительно подставила ему щеку…

Эту сцену и увидел Сайко.

Дверь в квартиру Измайловой Ивану открыла Люда Скуратова. За нею в прихожую вышла Валентина Васильевна.

— Проходите, проходите, молодой человек! Доченьку помяните.

Люда принесла табурет, поставила перед ним чистую тарелку, а кто-то из мужчин налил в его стопку водки.

— Ну, царствие ей небесное. Хорошая девочка была. Пусть будет ей земля пухом, — произнесла старушка справа и, сильно сморщившись, осушила рюмку. Все последовали ее примеру.

Когда выпили по третьей, поднялись покурить. Вышел на лестничную клетку и Сайко. Прижался к перилам рядом с Женей Виленским. К ним подошел тот мужчина, что налил Ивану первую рюмку.

— Ну, что, скоро зверюгу поймаете?

— Поймаем, батя, поймаем, — заверил его Сайко. — А вы кем Наташе доводитесь?

— Сосед. Правду поговаривают, что вы уже кого-то взяли?

— Пока не имею права ответить.

— Не темните, лейтенант! Рядно взяли. Он сознался? — вступил в разговор Женька.

— А вам откуда о нем известно? — насторожился Сайко.

— Гм… Я как-никак для Наталочкиной мамы не чужой.

«И сын прокурора», — про себя сказал Иван.

— Вы правы, Виленский, Рядно у нас. Крутиться ему уже некуда, но никого не выдает. А ведь был-то он не один.

— Ну, и как же теперь?

— Помощь нужна. Я понимаю, Виленский, вы тогда были расстроены. Вам было не до воспоминаний…