5

Басаргин замер на пороге.

Киржибеков сидел в обнимку с мешком и дремал. Совсем так же, как несколько часов назад перед вылетом дремал на диване Басаргин.

Рядом с напарником, доверительно положив к нему на плечо голову, спал железнодорожник в промасленной куртке.

«Почему не в армии? Или возрастом к мобилизации не подошел?» — подумал Басаргин и решил, что парень не призван из-за работы на «железке», которая является стратегическим объектом.

Он не спешил заходить. За спиной оставалась открытой дверь, а за дверью лежала ночь — путь к отступлению был свободен…

Басаргин еще раз оглядел зал ожидания.

Погасшая железная печурка, труба которой выходила в окно. Несколько обшарпанных лавок с эмблемой наркомата путей сообщения. Стены с закопченными плакатами. Запертое окошечко кассы, рядом рама довоенного расписания движения поездов… Пахло дымом, табаком, потом и мазутом.

Мирное посапывание и похрапывание спящих успокоило Басаргина, он убрал ногу, и дверь тяжело закрылась.

Стараясь не греметь по полу сапогами, Басаргин прошел к Киржибекову и сел рядом, продолжая держать руку на стали револьвера.

Киржибеков спал, и парень на его плече тоже, смешно и очень по-детски шевеля во сне пухлыми губами, точно разговаривая с кем-то.

Басаргин легонько тронул плечом напарника.

Киржибеков тотчас открыл глаза, но никакой радости от встречи с руководителем группы Басаргин не увидел.

— Потом отоспишься. Узнал, когда будет ближайший состав?

— Не скоро, — ответил Олджас.

«А верно сделали, что заслали именно казаха: рядом его республика, на каждом шагу земляки — среди них легче затеряться…»

Напряжение, которое не покидало Басаргина несколько часов кряду, спало. Вместо него пришли усталость и сонливость. Веки начали слипаться, рот тронула зевота.

«Мне бы его раскосые глаза да его акцент, — успокоенно подумал Басаргин. — Лучшего прикрытия не было бы…»

Рука за отворотом шинели ослабла, соскользнула с рукоятки револьвера.