— Пусть разведка. Еще задолго до июня сорок первого в Германии было известно о вас многое. В случае успешной мобилизации Красная Армия может вывести на поле боя лишь три, от силы четыре миллиона бойцов.

— Германия дала миру замечательных математиков — и вдруг столько ошибок в простой арифметике! — улыбнулся Магура. — Догадки никогда не приводили к успехам, особенно когда дело касается разведки. А недооценка противника заканчивается, как правило, поражением. Известный вам бригаденфюрер ОС Вальтер Шелленберг утверждал, ссылаясь на мнение генерального штаба, что превосходство рейха над СССР в войсках, технике и военном руководстве так велико, что кампанию против нашей страны можно закончить в десять недель. Он был щедр, ваш Шелленберг: Гитлер давал на разгром России лишь четыре недели. Война же идет полтора года. Блицкриг потерпел крах.

— Но армия рейха у Волги! — заметил Басаргин.

— У Волги, — согласился Магура. — Но дальше мы не сделаем ни шагу. И вы вскоре станете свидетелем этому.

Басаргин зябко поежился.

— Идемте в тепло, — предложил он. — Погодка совсем как петроградская. Не хватает только ветра с Балтики.

Они вернулись в дом, но и там не прекратился спор, который продолжался с перерывами вот уже третий день, с того самого дня, как Магура с Басаргиным поселились на окраине Ленинска.

Задержавшись в сенях, чтобы очистить от прилипшей земли сапоги, Басаргин повозился у рукомойника и начал готовить ужин — набрал из ведра в кастрюлю воды, поставил на плиту, достал пакет концентрата. Майор тем временем вскрыл ножом банку консервов.

— Владеете немецким? — спросил Магура.

Басаргин кивнул, не желая распространяться, что немецкому языку его обучил еще отец в далеком безоблачном детстве.

— Жаль, что не могу показать последних номеров берлинских газет. Там немало любопытного. Например, Геббельс объясняет упорное сопротивление советских солдат лишь тем, что русские привыкли к более суровым условиям жизни, нежели немцы. Рейхслейтер пропаганды Германии верен своему тезису: «Чем больше ложь, тем легче ей верят». А нагрянет зима — все неудачи на фронте Геббельс и иже с ним начнут валить на русские морозы, как уже делали это после битвы под Москвой.

— Не боитесь, что я сбегу? — спросил Басаргин, глядя на огонь в печи.

— Вам некуда бежать, — ответил Магура, — фон Шедлих и руководство абвера не простят провала и передачи в эфир дезы.

— Я еще ничего существенного не успел передать.

— К вечеру услышим результаты этого «ничего существенного».

— Почему к вечеру?

— Так мне кажется.

Майор не ошибся: лишь только над Ленинском опустились синие сумерки, в поселок донесся вначале далекий, а затем приблизившийся гул. Это летело звено «юнкерсов». Резко снизившись, самолеты начали пикировать на стоящие в стороне от населенного пункта постройки. Загремели взрывы. В окнах Ленинска дрогнули и жалобно зазвенели стекла. Отбомбившись, самолеты повернули назад.