— Где вы это нашли?

Я молча указал на своего друга, который завертелся на стуле и вздохнул.

— Вы носите в канцелярии домашнюю обувь? — не отвечая, спросил Шервиц.

Курилов кивнул, улыбнулся:

— Есть тут какая-нибудь связь с пряжкой?

— Есть, — с горькой иронией сказал Шервиц. — Начиная с сегодняшнего дня я чувствую себя, как стоптанная домашняя туфля. Проще, как дурак.

— Почему? — удивился Курилов.

— Давал водить себя за нос женщине, о которой думал, что она меня любит, — не поднимая глаз проговорил Шервиц.

— Зачем спешить с выводами? А если пряжка связана с вашим огорчением чисто случайно? — Курилов пытливо взглянул на Шервица.

— Вы бы слышали, как она на меня кричала! — ответил инженер, словно воспрянув ото сна, и рассказал всю историю.

Курилов молчал, а когда тишина стала невыносимой, сказал:

— По правде говоря, я убежден, что этот обрывок ремня является звеном в цепи, которую мы нащупали. Разумеется, это мой личный взгляд, и очень может быть, что я импровизирую… Буду с вами, Карл Карлович, откровенным, потому что считаю вас честным человеком. Прошу вас, однако: все должно остаться между нами.

Шервиц встал, подошел к Филиппу Филипповичу и сердечно пожал ему руку. Тот продолжал:

— С моей точки зрения, вся история, которая закончилась — пока — выстрелом в Хельмига, началась в тот день, когда мы отправились в Лобановское лесничество поохотиться на зайцев. Предполагаю, что и затея с медвежьим салом возникла не просто из-за пари на бутылку водки, но преследовала цель помешать нам добраться до дома лесничего. Кому-то наше присутствие в лесах очень мешало.

Инженер замотал головой так, что не было ясно, согласен он или нет. Курилов это заметил и спросил:

— Вы сомневаетесь?

Шервиц поспешно сказал:

— Нет, нет. Просто не понимаю, каким образом вы пришли к таким выводам.

— Судите сами: Рудольф Рудольфович сначала находит лайку в капкане, потом немецкий патрон в заброшенном лесном сарае, и все венчает белая сорока! Не будь этой уважаемой птицы, и я бы не увидел никакой связи между разрозненными, на первый взгляд, событиями, и нам не о чем было бы говорить. Но эта гильза от немецкого патрона…

— Простите, — прервал Шервиц, — но меня больше интересует, что вы думаете о Хельми…