Однажды — это было в первые дни войны с Финляндией — мать сказала:

— Пора тебе, родная, взяться за ум, самой поискать свое счастье. Оно ведь, счастье-то, не только в учености, не только в работе…

Мария смотрела на мать с недоумением:

— Я не понимаю, о каком счастье ты говоришь?

— Что ж тут непонятного? Чует мое сердце, что ты в девках останешься. Всё молчишь, всё ждешь, а теперешний мужчина любит, чтоб женщина сама проявила к нему интерес.

Мария нахмурилась:

— Вот что, мама, у каждого человека свое счастье. Прошу тебя: не будем больше говорить о моем замужестве…

* * *

Случилось так, что вскоре после этого разговора в столовой к Марии подсел молодой человек. Он был недурен собой, что-то располагающее светилось в его умных, ласковых и добрых глазах. Он показался Марии не то грустным, не то застенчивым.

Вспомнив разговор с матерью, она подумала: «А почему бы мне, в самом деле, вот сейчас, сию минуту, не заговорить с этим молодым человеком? Может быть, у нас нашлись бы общие взгляды, вкусы, интересы?.. И почему, собственно, знакомство должны начинать мужчины? Откуда у них это право, кто его закрепил за ними? Пожалуй, мать права — надо самой искать свое счастье».

И Мария, подавив смущенье, обратилась к молодому человеку:

— Простите… который час?

Спросила и вспыхнула…

Молодой человек ответил. Ответ его прозвучал просто, непринужденно.

Завязался разговор. Вскоре они беседовали так, словно были давно знакомы. Анатолий Яковлевич Суров оказался милым добродушным парнем.

Они вместе вышли из столовой, продолжая спор о стихах Есенина: Толя Суров целиком отвергал поэта за упадочничество, Мария, наоборот, защищала его за глубокие лирические чувства. Подошли к трамвайной остановке.

— Жаль, что мы не можем закончить беседу, — сказала Мария, — мне надо ехать.

— Я тоже жалею, — отозвался Суров, — у вас очень интересные мысли. Честное слово! Если не возражаете, мы как-нибудь продолжим нашу беседу…

Мария засмеялась:

— Не возражаю.