— А-а, — протянул генерал. — Вы имеете в виду бегство Сенченко за границу! Что ж, к счастью, преступник теперь в наших руках. Надеюсь, он не откажется дать нам свои показания. — И генерал обменялся понимающим взглядом с подполковником Сумцовым.

Лоб Власовского увлажнился, когда в комнату вошел несколько бледный, но, как всегда, подтянутый Василий Антонович Сенченко.

— Итак, этот человек обвиняется в том, что он передавал секретные научные данные иностранной разведке, что его жена была связана со шпионским центром и что, наконец, он, совратив, убил гражданку Зубкову. Ведь вы утверждаете все это, Власовский? — сурово спросил генерал.

— Да, но я многого не знал… Новы© факты, товарищ генерал, пролили свет… Я даже рад. — Власовский довольно бессвязно повторял эти слова, в то время как его изворотливый мозг уже выискивал новую лазейку. И внезапно лучом спасения у него мелькнула счастливая мысль. Ведь можно совсем иначе, чем он предполагал, использовать свой «козырный туз» — связь с большим начальством! — На меня нажимали свыше, требовали… Я только орудие…

— Ах, вот как! На вас «нажимали»! — брезгливо повторил Важенцев. — Допустим. Но в таком случае, извольте нам объяснить ваше дальнейшее поведение. Как могли вы, зная весь состав «преступления» Сенченко, отпустить его, заявив: «Я нарушаю свой служебный долг, но идите…»? Так было сказано вам, товарищ Сенченко?

— Да, примерно этими словами, — подтвердил Василий Антонович.

— Это клевета, я не понимаю!.. — воскликнул Власовский.

— Зато я отлично понимаю, — перебил генерал. — Вы рассчитывали на то, что ваш шантаж заставит Сенченко пойти на измену. Вот вы и дали ему возможность осуществить бегство в лагерь наших врагов. Но ни вы, ни те, кто вами командовал, не учли, что такое советский человек. Вы не поняли, что нет той силы, которая поколебала бы его веру в правду советского строя, в силу советского правосудия. И нам остается сказать Василию Антоновичу, — обратился генерал к Сенченко, — что он вел себя, как настоящий чекист.

— Что вы, товарищ генерал, — смутился Сенченко.

— Не скромничайте, Василий Антонович. Рискуя жизнью, вы помогли нам до конца пройти по следам врага. А там мы кое-что нашли. Зато вы, Власовский, преследуя честных советских людей, не замечали настоящих матерых шпионов.

— Товарищ генерал!.. — отчаянно воскликнул Власовский.

— Товарищ?.. — с нескрываемой гадливостью повторил генерал. — Своего товарища вы сейчас увидите.

В кабинет был введен Франц Каурт.

Нельзя сказать, чтобы за эти два дня его внешний облик сильно изменился. Он не осунулся, не похудел, был прилично одет, чисто выбрит. Но за этим внешним благообразием опытный взгляд мог уловить мертвенное, неизлечимое равнодушие.