— Как профессор?

— Худо ему.

«А вор-то — в ресторане», — вдруг осенило Миронова.

— Нина, вы должны помочь мне, — сказал он и, не ожидая ответа, продолжал — Сейчас мы спустимся в ресторан, но для этого вам следует переодеться. Итак, одна нога здесь…

— Но я… — Девушка в недоумении пожала плечами.

— По пути все объясню, — перебил майор. — А пока вы приводите себя в надлежащий вид, я загляну к профессору.

В просторном зале ресторана было не очень людно. Высматривая подходящий столик, Миронов исподволь изучал посетителей. Люди как люди: обедали, разговаривали, отдыхали. Только один заметно нервничал, время от времени поглядывал на тех, кто входил в зал.

Нина тревожно тронула майора за локоть.

— Видите у колонны портфель? — горячо зашептала она. — Может, тот самый?

— Улыбайтесь, Ниночка, улыбайтесь, — терпеливо наставлял Миронов. — Вы влюбленная. И никого, кроме меня, не замечаете. Договорились?

Миронов разлил в фужеры напиток, сделал глоток-другой, и в этот момент в большом стенном зеркале перехватил настороженный взгляд русоволосого молодого человека, одиноко сидевшего за столиком в углу. Минуту спустя тот встал, небрежно бросил на стол деньги и направился к выходу. Миронов поднялся тоже. Парень взял в гардеробе куртку и внушительный сверток…

Миронов подал сигнал, и сержант милиции остановил русоволосого. Тот стал твердить о спешке, о билетах на самолет. Но постовой был неумолим. Когда развернули пакет, в нем оказался портфель профессора…

— А тот, у колонны? — спросила Нина.

— Мало ли портфелей, — ответил Миронов.

У стойки администратора Миронов увидел полковника Н. М. Бочканева, своего бывшего начальника.

— Вот уж где не ожидал тебя, Алексей, встретить. — Широко улыбаясь, Бочканев шагнул навстречу. — Ты же в Москве!

Миронов привычно подтянулся.

— Был, Николай Михайлович. Только что прибыл…

— И сразу за дело. Никакой раскачки. Узнаю тебя, Алексей Павлович. Рад видеть и благодарю за оперативность.

Миронов — герой этой книги — работал в органах МВД в те застойные времена, когда многие язвы общества, о которых мы сейчас так много говорим, были загнаны глубоко внутрь. На них старательно закрывали глаза и пытались зажать рот тем, кто не хотел молчать. Ржавчина угодничества и взяточничества, поразившая должностные ступени административной системы, проникала и в правоохранительные органы. Шла игра в красивые цифры, призванные свидетельствовать о полном благополучии с уровнем преступности в стране.