— Дураки воры, — сказал Борис Дмитриевич. — Книги почти все на иностранных языках. Они не смогут продать эти книги. Сразу попадутся.

— Да они и не будут продавать. Оставят себе и будут любоваться картинками.

Даже Азалия Васильевна рассмеялась:

— Коля! Что ты говоришь — воры оставят книги себе?! Пополнят свою библиотеку! Где ты видел таких воров?

— Мама, я, слава богу, ещё ни разу не видел ни одного настоящего вора. Ходить в суды у меня нет времени — но я же не в безвоздушном пространстве живу?! Читаю, слышу, что говорят! Вся беда в том, что воров развелось слишком много…

— Да уж, — кивнул Осокин, — что ни день — кого-нибудь обворовали. А милиция…

— Прости, Боря, — перебил его Рогов. — Я не закончил мысль. Так вот — воров слишком много, и воруют теперь не только для того, чтобы потом продать украденное скупщику и неделю жировать на малине. Воруют — и пользуются ворованным сами…

Они ещё поговорили на эту острую тему, а потом уединились на кухне за шахматами.

Когда Борис Дмитриевич взглянул на часы, было уже два. Рогов осторожно, чтобы не разбудить давно уснувшее семейство, проводил Осокина до дверей и подождал, пока тот спустится по тёмной лестнице вниз. Разговор о ворах придал мыслям определённое направление.

— Коля, привет! — негромко крикнул Осокин, благополучно миновавший три тёмных этажа.

Рогов закрыл на все запоры дверь и пошёл в спальню к своей Азалии. А Борис Дмитриевич сел в машину, минуты две прогревал мотор и поехал к Приморскому шоссе.

Перед разведённым Тучковым мостом ему пришлось подождать минут двадцать. Несмотря на позднее время, у моста скопилось много машин — такси, да и личных машин было немало.

Осокин любил ездить по ночному городу. Прямые, свободные улицы, спокойное, без дёргания движение. Без заторов, без нервотрёпки. Из-за чуть приспущенного бокового стекла лицо обдувает свежий ветерок. Лишь изредка на проезжей части возникает одинокая фигура с протянутой рукой или даже загулявшая парочка, больше всего в этот момент мечтающая о домашнем уюте, а потому готовая заплатить любые деньги, только бы их доставили по назначению. Борис Дмитриевич старался никого не подвозить. Подрабатывать таким путём он считал неприличным, да, по правде говоря, и побаивался.

Во время ночных поездок его никогда не покидало чувство уюта, чувство удовлетворённости, что ли. Если холодно — можно пустить в салон чуть-чуть тёплого воздуха. Ровно шумит мотор, зелёным спокойным светом освещена приборная панель, а запоздалые неприкаянные пешеходы только придают твоему комфорту определённую остроту…