ДетективыСерп языческой богинистр 215
Светлый фон
– Рвалась Калма. Билась о стены. Искала окна. Рушила крышу, да только не выбраться ей было из железного дома. И сказала она так: «Обманул ты меня, славный Илмайллине, заточил в железных чертогах. Да только позабыл, верно, что время и железо сточит. Пройдут годы, и выберусь я из твоего дома. Что тогда делать станешь?» Илмайллине отвечал жене: «Может, и вправду время искрошит железо, но не печати, которыми врата в Похьялу запечатаны. Не ходить тебе по земле!» Засмеялась Калма: «Думаешь, хорошо будет, если каждый станет жить без меры? Не выдержит мир такого! Сами ко мне придете, сами молить станете!» Не знал Илмайллине, что отвечать ей, а потому ушел. Взвалил он на плечи плуг, которым прежде поле змеиное пахал, да и пропахал вокруг дома глубокий ров. Раскрылись подземные ключи. Хлынула вода, разлилась озером.

Таким же, как это? Суоме хотелось бы знать.

Таким же, как это? Суоме хотелось бы знать.

– Триста лет жили люди, смерти не зная. И стал видеть Илмайллине, что права была Калма. Плохо людям без смерти, разучились они жизнь любить. Тошно им все, серо… Отправился тогда Илмайллине на остров и постучал в двери дома, который вовсе перестал быть на дом похожим. «Выпустишь?» – спросила его Калма. «Если слово дашь, что не станешь губить всех людей без разбору, а возьмешь лишь тех, кому время пришло умирать», – отвечал ей Илмайллине. Засмеялась Калма, и понял он, что не даст она такого слова, а если и даст – держать не будет. И тогда придумал он не открывать дверь, а серп взявши, прорубил в стене крохотное оконце. «Вот тебе, – сказал он. – Бери, до кого дотянешься». Сам же ушел с острова и серп волшебный с собою унес. Передал он его своей дочери, а та – другой дочери. Отсюда и пошло детям Илмайллине серп Калмин хранить. Сама же смерть лезла-лезла в окошко, да не сумела целиком вылезти, только руки получалось высунуть. А они хоть и цепкие, но все ж удержать могли лишь те души, кому умереть начертано.

– Триста лет жили люди, смерти не зная. И стал видеть Илмайллине, что права была Калма. Плохо людям без смерти, разучились они жизнь любить. Тошно им все, серо… Отправился тогда Илмайллине на остров и постучал в двери дома, который вовсе перестал быть на дом похожим. «Выпустишь?» – спросила его Калма. «Если слово дашь, что не станешь губить всех людей без разбору, а возьмешь лишь тех, кому время пришло умирать», – отвечал ей Илмайллине. Засмеялась Калма, и понял он, что не даст она такого слова, а если и даст – держать не будет. И тогда придумал он не открывать дверь, а серп взявши, прорубил в стене крохотное оконце. «Вот тебе, – сказал он. – Бери, до кого дотянешься». Сам же ушел с острова и серп волшебный с собою унес. Передал он его своей дочери, а та – другой дочери. Отсюда и пошло детям Илмайллине серп Калмин хранить. Сама же смерть лезла-лезла в окошко, да не сумела целиком вылезти, только руки получалось высунуть. А они хоть и цепкие, но все ж удержать могли лишь те души, кому умереть начертано.