Началась цинга. Это язвы на губах и языке. Десны кровоточащие. И выпадающие зубы. Это кровавая рвота. Боли, как если бы тебя едят изнутри… бессилие. Страшнее всего именно это бессилие, когда любое твое действие изначально лишено смысла.

От этого сходят с ума.

Наш капонир вообразил себя скрипачом. Он выбрался на стену и целый день играл на скрипке, которую не видел никто, кроме него. Потом его все-таки застрелили.

Умирали дети. Женщины. Раненые. В этом вся правда, доктор… Думали мы о том, чтобы сдаться? Думали. Мы бы сдались, когда б нам предложили. Но видите ли, сипаи хотели нашей смерти.

Приходилось держаться.

Нет, я не плачу, доктор. Но смерть пролила немало слез в губернаторском дворце. А потом нас спасли. Сначала мы услышали выстрелы. При цинге слух обостряется многократно.

Щелк-щелк. Кто идет?

И пушки басом в ответ. Мы благословляли их голоса. Мы плакали и бросались обнимать друг друга… Славься, Британия!

Отряд Хавелока прорвался в Лакхнау, но лишь затем, чтобы застрять в губернаторском дворце. Но встречали мы его не как победителя, а как спасителя. У него была еда… нам не хватило бы ее надолго, однако уже семнадцатого ноября в Лакхнау прибыл сэр Колин Кэмпбелл. А с ним пехота, кавалерия и артиллерия, в том числе и тяжелые морские орудия.