«Доброй ночи, Лисенок.

Понимаю, что объяснять что-либо бессмысленно. Мне не хотелось подобной развязки, но и выхода иного я не вижу…

Сейф…

Встать. Включить верхний свет. Дойти до сейфа. Убедиться, что открыт.

Деньги на месте. И пистолет. И бабушкина записная книжка. Коробочка с жемчужинами… а часов нет.

…Полагаю, если бы я обратился к тебе с просьбой, то получил бы часы. Но это наложило бы на меня некие обязательства, к которым я не готов…

Испугался повторить судьбу Гречкова?

Чужая ненависть переносится легче чужой любви.

…кроме всего прочего, хочу заметить, что часы изначально принадлежали семейству Вильямс и были отданы моим отцом, не имевшим права распоряжаться ими, в обмен на кольцо, хранившееся в твоей семье. Таким образом, я лишь восстанавливаю паритет и избавляю нас от всяких обязательств по отношению друг к другу.

Будь счастлива, Лисенок».

– Сволочь, – Саломея надела кольцо. – Запредельная сволочь.

Получилось не разреветься.

Кабинет ресторана – шкатулка, обитая рыжим сафьяном. Кукольные люди сидят вокруг кукольного стола. На белой скатерти кирпичного цвета салфетки выстроились шахматным узором.

Бутылка водки возвышается над тремя рюмками.

– Пей, – приказывает дядя Паша, собственноручно наливая до краев.