Холодный белый свет заливает в комнату.

Вон он. Скорчился у изножья кровати, держится за голову. Темные волосы, черное пальто. Он белый, большой, сильный. Я не вижу его лица. Что там, щетина? Борода?

Лампа все еще в моей руке, наготове. На ее основании блестит потек крови. Он разворачивается. Медленно поднимает лицо к свету. И я отшатываюсь. Это Патрик. Это человек, встретивший меня у тюрьмы. Не было у меня паранойи. Он действительно за мной следил. И теперь я знаю наверняка, что он не из СО-15. Он определенно не полицейский. Кровь течет из свежей раны у него над глазом, струится вниз по лицу, пачкает его волосы. Он стирает ее с глаз и смотрит на меня пустым холодным взглядом. И я понимаю, что у этой ситуации может быть только один финал.

Мне не верится, что я была такой дурой. Я думаю обо всех совершенных ошибках. Стоило бы предвидеть, что это случится. Огромная волна тошноты подкатывает изнутри. Я умру. Пульс грохочет в ушах, колени подгибаются.

Когда я падаю, он бросается ко мне.

Я теряю сознание. 

37

37

Суббота, 1 октября

Марк приезжает

Открыв глаза, я вижу только белизну. Я лежу, распростершись на полу ванной, яркие потолочные лампы слепят меня, щека прижата к холодному белому кафелю. Я вскакиваю на ноги, но я одна. Дверь ванной закрыта, сквозь орнамент стекла в ее верхней части видна только темнота. Голова у меня кружится после резкого подъема. На краю ванны рядом со мной я вижу жутковатый длинный потек крови и часть отпечатка ладони. Боль пульсирует у меня в виске, а когда я касаюсь ладонью лба, она становится темно-красной и липкой. Он, скорее всего, ударил меня головой о ванну. Раны на голове всегда сильно кровоточат, я об этом слышала, а может, видела в каком-то фильме. Я не помню. Но это значит, что они зачастую не настолько серьезные, какими выглядят, верно? Хотя у меня наверняка сотрясение мозга. Я пытаюсь оценить нанесенный ущерб. Ощущается это так, словно у меня похмелье, но я все еще пьяная. Я думаю о ребенке и прижимаю руку к животу. А потом быстро просовываю ее между ног. На этот раз на пальцах нет крови. Нет крови — нет выкидыша. Слава богу. «Держись там, маленький. Пожалуйста, пусть у тебя все будет хорошо».

Я бреду к двери, голова пульсирует, тошнота накатывает волнами. Я не слышу ни звука из соседней комнаты. Непослушными руками я вытираю футболкой пот и кровь с глаз, а потом прижимаюсь ухом к двери и жду. Ничего. Кажется, он ушел. Я молюсь, чтобы он ушел. Не знаю, как долго я была без сознания, но явно долго. Кровь на белом кафеле уже высохла. Я приподнимаюсь, чтобы встать на цыпочки и выглянуть через темное стекло двери. В соседней комнате — никакого движения.