— Это ты о своём ночном приключении, — догадалась Алька.

— О чём же ещё. Всё остальное у нас общее.

— Всё остальное у нас — моё…

— Я с тобой о чувствах и эмоциях, а ты всё о том же… — готова была обидеться Мелина.

— Чувства у нас с тобой персональные, а об эмоциях я лучше промолчу. Вчера, когда ты там эксперименты проводила, я здесь сидела, пялилась в картину эту дурацкую и ругала тебя нехорошими словами. Глаза слипаются, а заснуть боюсь — вдруг тебе помощь моя понадобится, или ещё что. Тебе сейчас страшно? А мне страшно было вчера. Я ведь понятия не имела, чем ты там занимаешься. Знаю только, что тебе вернуться пора, а тебя всё нет и нет. Злюсь, волнуюсь и понимаю, что я совершенно беспомощна. Понимаешь, я беспомощна! Ни тебе помочь, ни себя защитить — ничего не могу. Только и остаётся, что здесь сидеть и в живопись эту пялится.

— Извини, я же не знала, что так получится, — Мелине даже стыдно стало. Она ведь действительно об Альке вспомнила только тогда, когда Алька ей самой понадобилась.

— Да ладно. Чего уж теперь. Но когда ты от туда вывалилась, пьяная и весёлая, я тебя задушить была готова…

— Что ж не задушила? — с виноватой мордашкой и весёлым блеском в глазах, Мелина похожа была на нашкодившего котёнка.

— А что толку? Тебе и так весело было.

— Было, — согласно кивнула ведьма, — и эта весёлость меня пугает.

— Ты что, пьяной никогда не была, — догадалась Алька.

— Нет, почему же, была. Один раз, — призналась Мелина, — мы тогда с Девианом бутылку вина из подвала утащили и вдвоём выпили. Весело не было. Совсем даже наоборот… С тех пор, больше ни разу.

— И такое бывает, — философски заметила Алька.

— Вот и вчерашнее опьянение я повторять не хочу.

— Почему же? Я думала тебе вчерашнее понравилось.

— Может и понравилось бы, если бы страшно не было.

— Страшно тебе уже потом стало? Когда протрезвела?

— Ну как же тебе объяснить, чтобы ты поняла? Страшно всё время было. Как от Девиана отлипла, так и боятся начала. Но страх этот не страшным был. Ну как весёлый такой азарт, — захлёбываясь словами, пыталась Альке объяснить Мелина, — и ведь знала, что смертельно опасно, что спешить прочь надо, но продолжала пьянеть и радоваться. Пьянеть, радоваться и растворятся… Жуть…

— Действительно жуть, — согласилась Алька, — я всегда считала, что из всех инстинктов — инстинкт самосохранения самый стойкий.

— Не было там никаких инстинктов. Только дурацкая удаль и беспомощное бултыхание. Если бы не мысль о тебе, я бы оттуда не выбралась.