— Позволь мне закончить, ладно? Впрочем, что тебе еще делать, если не слушать меня, верно? Выходит, с самого нежного возраста каждый знает свою роль в нашем прекрасном обществе. Мужчина создан, чтобы властвовать над женщиной, так повелось с тех пор, как мы существуем. Ты согласен, малыш?

— Возможно. Но властвовать не означает, что…

— Властвовать означает то, что означает! — с ноткой раздражения в голосе перебил его Патрик. — Смысл этого глагола абсолютно ясен, мне кажется! Хотя да, некоторые испокон веков пытаются занять не свое место. Но женщины никогда не займут наше место. Ты по-прежнему согласен?

— Это очевидно.

— Хорошо. Мы делаем успехи… Тогда скажи мне, к чему все эти глупости? Если я хочу какую-то женщину, мне достаточно взять ее, верно? А в данном случае я хочу взять женщину до того, как она станет шлюхой. То есть пока она еще девственница.

— Но это не женщина! — неожиданно взрывается Вильям. — Это девочка!

— Неужели? Она находится в детородном возрасте, не это ли есть быть женщиной?

Вильям отрицательно покачал головой. Он утопал в грязи по самый подбородок. Уже не слишком хорошо понимал, за что уцепиться. Черт возьми, Рафаэль, почему же ты не прикончил этого мерзавца?

— Мне всего лишь хватает смелости пренебрегать теми законами, которые представляют собой не что иное, как отражение окружающего нас лицемерия. Женщина существует исключительно для того, чтобы служить нам и доставлять нам удовольствие. И производить детей для продолжения рода. А больше ни для чего.

— А любовь? Это для тебя ничто?

— Любовь? — осклабился Патрик.

— Ты любишь Сандру или нет?

Похоже, Патрика удивил этот вопрос.

— Мы никогда не любим никого, кроме себя, парень. Самого себя, и никого больше.

Сандра замерла на верхней ступеньке лестницы, вцепившись рукой в деревянные перила.

И затаила дыхание.

— В общем, да. И только потому, что она часть меня.