Она почувствовала поднимающуюся тошноту, боль, рвущую ее изнутри.

Он был всей ее жизнью.

Ее жизнь сводилась к нему.

Она знала, что приговорена и заплатит за все.

За них обоих, конечно. Он снова ускользнул, в который раз.

В последний раз.

И все же ее боль смешалась со странным облегчением.

Наконец-то он умер. Наконец-то цепь вокруг ее шеи сброшена.

Не важно, какие новые невзгоды ей предстоит испытать. Они не могут быть хуже тех, что она знала всю свою жизнь.

— Она непременно хочет тебя видеть, прежде чем ее заберут, — сообщил Лефевр. — Ты не против?

Рафаэль не стал возражать.

Комиссар приказал своим людям освободить его, чтобы не напугать девочку. Они сняли с него наручники, но один из жандармов остался в глубине комнаты и держал его на мушке штурмовой винтовки.

Наконец Джессике позволили войти, и она остолбенела при виде человека в балаклаве, который целился в Рафаэля.

— Не бойся, дорогая, — обратился к ней комиссар. — Это простая мера предосторожности.

Она опустилась на колени на матрас, обхватила ручонками шею Рафаэля и прижалась лбом к его плечу.

Бандиту стало не по себе, он не знал, как себя вести. Особенно перед посторонними…

Он почувствовал себя неуклюжим и грязным. Но она продолжала прижиматься к нему, ни на кого не обращая внимания.

— Все кончено, крошка. Теперь тебе больше нечего бояться… Ты была невероятна, ты меня просто поразила, ты знаешь!

Она начала рыдать, он все-таки обнял ее, пусть даже это причиняло ему адскую боль.